Досягаемость

1. Основная;

Возраст согласия в Нью-Йорке: 17 лет, поэтому Питеру - 17 лет.

- Карапуз, ты какой-то тихий сегодня. Всё хорошо? Питер легко улыбается и кивает. Он знает, что Тони ему не поверил, но так же знает, что мужчина не тот человек, который полезет в душу без просьбы и разрешения. Иногда это изрядно раздражает. Например, в те моменты, когда Питеру нестерпимо хочется поговорить о чём-то, тему чего ему поднимать неловко или даже стыдно. Один намёк Тони, одно слово, одна шутка могли бы подтолкнуть его к разговору, но наставник молчит, и Питер не решается сделать первый шаг. Однако сейчас всё иначе. Сейчас Питер как никогда рад, что Тони Старк, скрывающий в своей душе тысячу чертей, именно такой: немного легкомысленный в дружеских отношениях и строго соблюдающий определённые границы. Даже удивительно, как много граней может сочетаться в одном человеке. Питер знает, что может доверить Старку любую проблему, даже самую глупую, по-детски преувеличенную, ведь тот никогда не рассмеётся ему в лицо, а внимательно выслушает, но при этом Тони порой сам ведёт себя, как взбалмошный бунтующий подросток. Может, именно поэтому у них сразу сложились доверительные близкие отношения, когда не просто кумир и фанат в одном тандеме, а когда наставник в полном смысле этого слова и доверяющий ему стажёр. А может, причина совсем в другом. - Точно? - уточняет Тони спустя пару минут и снова бросает на него косой взгляд. - Точно, - отвечает Питер и отворачивается к столу, создавая видимость занятости своей разработкой. Рукав толстовки задирается, и парень спешно поправляет ткань, чтобы не было видно тонких чёрных завитков первых букв чужого имени на его коже: одного из многих. Питер даже не знает точно, сколько их на его теле. Уже не больно. Первое имя появилось, когда он был ребёнком. Не понимая, что это такое и откуда оно взялось, мальчик сразу же пошёл к тёте Мэй, которая долго охала и ахала над ним, причитая о большой разнице в возрасте. Чуть позже женщина, успокоившись, рассказала ему о соулмейтах и о том, что имя на его коже принадлежит человеку, которого сейчас любит его соулмейт. Став взрослее, Питер не мог не думать с насмешкой, как ловко тётя подобрала вполне невинное объяснение для маленького ребёнка. Любит, да. Став взрослее и осознав, что такое секс и разовый перепихон, Питер быстро понял, что означают имена на его теле, появляющиеся с какой-то космической скоростью. В детстве он переживал, что раз его соулмейт такой влюбчивый, то и его чувства к Питеру пропадут с той же скоростью, с какой появляются новые имена на теле. В процессе взросления парень осознал, что любовь к именам на его коже не имеет никакого отношения. Стало смешно. И ещё больше - страшно. «Что я смогу предложить своему соулмейту?» - часто размышлял Питер, рассматривая новое имя на коже. Очевидно, его соулмейт был старше и опытнее. Захочет ли он видеть Питера рядом? Будет ли недоволен тем, какой тот неопытный молодой мальчишка? Как вообще отнесётся к нему при встрече, если все имена на коже Питера исключительно женские? Парень уже не ребёнок и давно не верит в красивые сказки о воссоединении и красивой жизни, полной взаимопонимания и любви. Он видел достаточно драм, наблюдая за людьми вокруг и читая истории из жизни этих людей в интернете. Кто-то не принимал свою пару. Кто-то изменял своей паре. Кто-то вообще уже был занят, имел семью или детей. Вселенная связала людей между собой в пары, но и только. Мало того, что способ идиотский, ведь кому понравится видеть на своей коже имена тех, с кем проводит ночи твоя пара, так ещё и никаких возможностей для определения, кто именно в огромной людской толпе является твоим и только твоим человеком. «Но я же особенный. Я отличился», - мысленно хмыкает Питер и краем глаза смотрит на Тони. Кто-то бы сказал, что ему повезло. Его соулмейт сам Тони Старк. Только слепой и глухой одновременно не знает о том, кто такой Тони Старк. Только последний идиот без амбиций не хочет Тони Старка во всех смыслах, какие только существуют. Быть похожим на него или быть таким же крутым. Быть таким же стильным или быть таким же богатым. Иметь столько же обаяния и излучать такую же уверенность в себе, снося всех вокруг своей харизмой. Мужчины равняются на Тони Старка или завидуют ему. Женщины готовы в очередь выстроиться перед дверями его спальни и устроить бойню за место в постели под боком горячего крепкого тела. И всё это досталось Питеру Паркеру. Малолетнему в сравнении с мужчиной мальчишке без малейшего опыта в отношениях и с изуродованной бесконечными именами вечно ноющей кожей. «Что бы он почувствовал, узнав, что это я? Что бы почувствовал, видя на моей коже - коже своего соулмейта - все эти бесконечные имена?» - не раз задумывался Питер. И не находил ответа. Глупо считать, что Тони будет стыдно. Он взрослый состоявшийся мужчина, купающийся во внимании красивых ухоженных женщин, которые могут дать ему всё, что тому необходимо. Он вряд ли из тех, кто заводит серьёзные отношения. Не то чтобы Питер мог судить об этом, но он всё же не идиот. Тони меняет женщин, как рубашки, и на коже Питера есть всего четыре имени, отпечатавшихся лучше остальных, ярче остальных, крупнее остальных. Питер знает, что это может ничего и не значить: секс на несколько ночей вместо одной ночи всё равно секс. Это не означает любовь до гроба и золотые кольца на пальцах. Однако Питер так же прекрасно знает, что завести с кем-то длительный роман для Тони Старка всё же не простое развлечение. Не для этого состоятельного мужчины, которого готовы разорвать на части, и который так много раз слышал лживые признания обольстительниц, надеющихся занять особое положение в обществе и получить доступ к его деньгам. Видимо, эти четыре женщины что-то для мужчины всё-таки значили. Питер уверен в этом. В конце концов, самая жирная и яркая надпись на коже прямо над его сердцем гласит: «Вирджиния». О том, что именно Тони Старк является его соулмейтом, Питер догадывался давно. Точнее, сначала он просто предавался своим красивым подростковым фантазиям и с упорством подгонял факты под свою теорию. После того, как Тони впервые оказался в его доме, после их первого разговора, после первых совместных заварушек, Питер просто не мог не фантазировать на эту тему, из-за чего Нед беззлобно дразнил его, называя влюбленной фанаточкой. Питер не спорил с «фанаточкой», но от влюблённости отбрехивался, потому что это же Тони Старк, его кумир и пример для подражания, а после и его, господибоже, наставник. Питер был на седьмом небе. Он фанател по Старку едва ли не всю сознательную жизнь и не мог поверить своему счастью. А потом счастье начало терять свои краски, ведь Нед всё продолжал шутить про влюблённость, и из-за этого Питер однажды задумался, действительно ли его чувства исключительно фанатские. Как задумался, так раздуматься уже и не получилось. Питер будто взглянул на Тони под новым углом. Начал засматриваться на улыбки и размышлять о том, какие у Старка красивые глаза, способные одним лишь потемнением радужки выдать множество бушующих внутри мужчины эмоций. Начал ненавязчиво приглядываться к нему в мастерской, понимая, что вот такой Старк, перемазанный в смазочном масле, в потёртой футболке и с покрасневшими от недосыпа глазами, обведёнными чёрными кругами по той же причине, нравится ему намного больше красивого образа с обложек журналов. Смеющийся Тони. Отпускающий дурацкие и иногда пошлые шутки Тони. Подтрунивающий над ним Тони. Отчитывающий его Тони со скрещенными на груди руками и нахмуренными бровями. Досягаемый. Питер смотрел на всё это и постепенно осознавал, что шутки Неда перестают быть шутками, и он действительно становится влюблённой фанаточкой. А потом парень услышал разговор Тони по телефону, в котором проскользнула шутка о том, что «Луиза была мастером своего дела», и вспомнилось третье из четырёх женских имён, жирно выведенное на внешней стороне правого бедра. «Совпадение», - фыркнул тогда здравый смысл. Питер тоже был склонен так думать, но это не помешало ему начать разведывательную операцию. Осознавший свою влюблённость и прекрасно понимающий, что никаких шансов нет, ведь это Тони Старк, Питер думал, что связь соулмейтов сможет подарить ему долгожданное воссоединение с человеком, без мыслей о котором в детстве не обходился ни один его вечер перед сном. Питер хотел любить. Питер хотел заботиться. Питер хотел взаимности и простого человеческого счастья, как у его тёти и дяди. Вот только чем больше парень вызнавал о чужих отношениях, тем меньше решимости и запала оставалось внутри него. Имена совпадали, конечно. Мстители, кто бы мог подумать, любили посплетничать и порой знали больше, чем пресса, проходящаяся по каждой новой интрижке «миллиардера, плейбоя и филантропа». Питер узнал о многих женщинах, имена которых были выведены на его коже, и, конечно же, они все были просто великолепны. Тони Старк не выбрал бы себе кого-то, кто хотя бы внешне не соответствовал бы его вкусам и статусу. Неудивительно, что все его пассии выглядели моделями, даже если не являлись ими. А ещё все они были женщинами. А ещё у Тони Старка была его прекрасная Пеппер. И пусть эти двое окончательно разошлись, это не меняет того факта, что они были женаты и у них растёт дочь. «Это было самым идиотским твоим решением», - фыркнул тогда здравый смысл. Питер, увязнувший по уши в своей окончательно окрепшей любви и множестве сомнений, лишь закусил губу до боли и не нашёл, что возразить внутреннему голосу, порой подозрительно похожему на вторую личность: язвительную, саркастичную и вечно проходящуюся по малейшему его косяку. Да, это было его самым идиотским решением. Почему вообще всё обернулось так? Когда к нему пришло осознание, что он роет самому себе яму? Почему не остановился? Питер не знает. Всё, что он знает, так это то, что однажды ему на голову свалилось осознание: он любит своего соулмейта, и любовь эта никогда не будет взаимной. Жалкая надежда на то, что множество одинаковых имён лишь совпадение, разбилась в тот момент, когда с банкета, куда Питер был приглашён в качестве протеже Старка, Тони ушёл в компании сверкающей жемчужной улыбкой Шарлиз. Потом была Джессика. После - Катрин. После - Шэрон. Все эти имена немногим позже отпечатывались на коже Питера, и всё, что оставалось парню, это сжимать кулаки с такой силой, что ногти впивались в кожу ладоней, оставляя ноющие лунки. Сердце ныло сильнее. - Первая любовь должна быть несчастной. Такое правило, - как-то сказала Мишель во время их дружеских посиделок в кафе. Питер даже не поднял на неё взгляд, сверля взглядом запястье с аккуратным и даже изящным «Жанет». В голову так и лезли дурные мысли о том, изменилось бы что-нибудь, будь он не Питером Паркером, а какой-нибудь Софи Грейман? Скорее всего, вряд ли. Будь он нужного пола, оказался бы на другом конце света от своего кумира и, возможно, просто никогда бы не встретился с ним в реальности. Вышел бы замуж за подходящего приятного человека и родил двоих детей, до конца жизни скрывая от них своё тело, полное имён женщин, побывавших в постели его соулмейта, и рассказывая сказки о том, что связь соулмейтов самое прекрасное, что только есть на белом свете. А для полной драматичности ситуации его муж нашёл бы своего соулмейта и оставил бы Питера с двумя детьми на руках и разбитыми надеждами на счастье. Поймав себя на сочувствии к собственному женскому образу, Питер тогда ужаснулся и едва не умер, подавившись глотком колы. Не хватало ещё скатиться на дно лишь из-за того, что его соулмейт оказался недосягаем. «Надо радоваться тому, что есть», - решил Питер. И вот они здесь. Мастерская как всегда захламлена всем, чем только возможно, и резкий запах нового смазочного масла для деталей плавает в воздухе, щекоча чувствительное обоняние, но Питеру нравится. После того, что все они пережили, парень окончательно пересмотрел свои приоритеты и в самом деле научился довольствоваться малым. Главное, они живы. Главное, мир спустился на Землю. Главное, в ближайшее время вроде как не предвидится очередной конец света, и можно выдохнуть спокойно. По сравнению со всем этим невозможность быть рядом со своим соулмейтом уже не кажется такой уж трагедией. Да и разве они не рядом? Вот же он, Тони Старк. Стоит в нескольких метрах от него и с довольной улыбкой высчитывает что-то, вбивая цифры в голограммную панель. Питер находится рядом с ним в одном помещении. Он может разговаривать с ним, ловить чужие улыбки и перехватывать взгляды. Только что Тони сверлил его этим своим особенным заботливым взглядом, уточняя, всё ли у непривычно тихого и спокойного в его присутствии Питера в порядке. Да, они не близки настолько, насколько становятся близки соулмейты в отношениях, но Питер знает, их невидимая связь позволила им стать теми, кто они есть. И, эй, он всё-таки в личной мастерской Тони Старка. Насколько он смог вызнать у Пятницы, даже у Пеппер не было доступа в мастерскую, потому что именно туда Тони сбегал от нотаций женщины или от нежелательных разговоров. Это уже повод для маленькой, но глубокой радости. Пусть не так, как мог бы, но Питер всё равно особенный. - Нет, серьёзно. Карапуз, ты что-то задумал? - в какой-то момент вновь оборачивается к нему Тони. - Когда ты такой тихий и незаметный, моё чутьё бьёт тревогу. Ты ведь не планируешь опять ввязаться в неприятности? Имей в виду, я отловлю тебя, заберу костюм и привяжу к кровати, оставив под надзором Пятницы, чтобы ты вновь не удрал. Питер невольно вспыхивает щеками. После слов о привязи к кровати мысли начинают носиться в голове с космической скоростью. С одной стороны, стыдно. Питер не ребёнок, чтобы ему угрожали вот так. С другой стороны, в голове появляются картины смущающего содержания, как Тони с потяжелевшим от недовольства взглядом действительно начинает сдирать с него костюм, а после привязывает к кровати, и это слишком отдаёт рейтингом, чтобы продолжать фантазировать. С третьей стороны, мелькают мысли о том, что будь они связанными соулмейтами, его наверняка не раз и не два запирали бы дома, чтобы не рисковал своей задницей. Тони действительно мог бы выполнить столь глупую угрозу, а после это стало бы их совместной дурной шуткой, и когда кто-то из Мстителей аккуратно намекал бы на то, что Питер слишком молод и неопытен для очередной заварушки, он мог бы закатить глаза, фыркнуть и сказать: «Что, теперь ты попробуешь привязать меня к кровати?». И все выглядели бы ошеломлёнными, а Тони громко рассмеялся бы и встрепал привычным жестом его волосы. «Но вы не связанные соулмейты», - фыркает внутренний голос. Эти мысли больше не приносят боли, лишь затаённую грусть и иногда печаль. Может, всё дело в том, что после спасения мира в роли Железного Человека, месяца в коме и последующей реабилитации на коже Питера не появилось ни одного нового имени. Оно и немудрено. Когда ты на грани жизни и смерти, сложно расхаживать по банкетам и цеплять женщин. В таком состоянии сложно даже флиртовать с симпатичными медсёстрами. Впрочем, где-то глубоко внутри тонкий тщательно заглушаемый голосочек нашёптывает о том, что прошло вообще-то уже несколько лет, и Тони вернулся в строй. Он вновь посещает светские мероприятия и даже опять начал таскать туда с собой Питера, но возвращаются они теперь не поодиночке, а вместе. Тони больше не оставляет его ради очередной роковой красотки, пленившей его разрезом платья или бюстом. Питер однажды даже рискнул и пошутил про старение. И долго смеялся из-за выражения лица Старка, застрявшего между ошеломлением и праведным возмущением, хотя уши и пылали из-за ляпнутой шутки. - Я ничего не задумал, - запоздало отвечает Питер, реагируя на сделавшего шаг в его сторону Тони и примирительно вскидывая перед собой ладони. - Просто не выспался, и мысли всякие дурацкие в голову лезут. Ничего такого, мистер Старк, я не... Что что-то не так Питер понимает сразу. Во-первых, Тони не закатывает глаза и не пытается в очередной раз поправить его «мистер Старк» на своё «я же просил называть меня по имени». Это ещё одно доказательство их некоторой близости: просьба называть по имени и обращаться на «ты», но Питер никак не может пересилить себя. Кажется, будто если он начнёт называть наставника просто Тони, тот сразу догадается обо всех тщательно скрываемых им грязных и не очень секретах. Но каждая новая поправка всё равно приятно согревает парня изнутри. Во-вторых, Тони вдруг становится очень напряжённым. Питер отмечает закаменевшие плечи, судорожно сжавшиеся на мгновение кулаки и потемневший взгляд. Причина этого находится довольно быстро, потому что, в-третьих, взгляд мужчины прикипает к его запястью, оголённому съехавшим из-за движения руками рукавом. Точнее, не к самому запястью, а к части имени, выведенной чёрным нежеланным узором на светлой коже. Всё могло быть менее неловким, если бы Питер не начал судорожно поправлять рукава. Он мог бы спокойно опустить руки, и ткань вернулась бы на место сама. Он мог бы сделать вид, что не заметил чужого взгляда, и точно так же опустить руки, продолжив отрицать существование плана по влипанию в неприятности. Он мог легко и спокойно улыбнуться, дав Старку узреть вышколенную маску беззаботного молодого парня, не раздираемого собственными неразделёнными чувствами с пятнадцати лет. Но вместо этого Питер почему-то начинает паниковать. Вместо этого он судорожно опускает руки и поправляет ткань рукавов так суматошно, будто чужой взгляд может прожечь его кожу. Вместо этого он смотрит на сильнее нахмурившегося Старка испуганно и загнанно, как будто часть имени на запястье вмиг дала мужчине узнать обо всём, что он скрывает. И, вероятно, так оно и есть, потому что Старк не глупый человек. Совсем не глупый. В его глазах Питер читает осознание и буквально может слышать, как щёлкают в чужой голове шестерёнки, вставая каждая на своё место и создавая цельную картину. - Так вот почему ты больше не носишь футболки, - помедлив, нейтрально замечает Тони, хотя и было видно, как заиграли желваки на его лице. Да, Питер не носит больше футболки и не носит их давно. Сначала, когда имена на коже располагались только на груди, животе и спине, он мог себе это позволить. Когда имена начали сползать на поясницу, пришлось начать носить футболки удлинённых фасонов, чтобы ткань не задиралась и не открывала кожу. Когда имена начали сползать на руки, пришлось начать носить толстовки и худи. Это не доставляло особых проблем, разве что в тёплое время года было ужасно жарко или душно, но Питера больше волновало, что будет, когда свободного места на скрытых участках тела не останется. Если имена поползут на ноги, будет наплевать, но что, если они выползут на шею и лицо? Ему не хотелось, чтобы на него пялились. Не хотелось, чтобы Мстители и уж тем более Тони видели на его коже чужие имена. Не хотелось, чтобы во взглядах друзей и Мэй появилась жалость. Не хотелось, чтобы на лбу огромными чёрными буквами было написано имя женщины, с которой его соулмейт занимается сексом которую ночь подряд. Ничего унизительнее и быть не могло. А теперь Тони увидел часть имени на его запястье, проанализировал ситуацию и сделал быстрые и верные выводы. Всё это Питер понимает, когда взгляд карих глаз начинает шарить по его телу: по груди, животу и бёдрам, а после, более взволнованно, по пока что не тронутой шее и лицу, открытым кистям рук. - Ты знаешь, кто твой соулмейт? - негромко и как будто осторожно спрашивает Тони, занимая руки микросхемой, взятой со стола. Множество вариантов будущего проигрывается в этот момент перед внутренним взором Питера. Вот он говорит правду: «Знаю». Вот он говорит более точную правду, которая наверняка ударит по Старку наотмашь: «Вы». Вот он мямлит что-то невнятное, опуская взгляд и стараясь замять этот разговор. Вот он пожимает плечами и беззаботно заявляет, что его это не волнует. Все эти варианты разные, но приводят к одному результату: либо Тони ошарашен, либо Тони разозлён, либо он начинает пытать Питера, стараясь выведать как можно больше информации о предназначенном ему человеке, чтобы после с помощью Пятницы найти на того всё, прижать и чуть ли не силком заставить полюбить Питера. Тони может. Тони его наставник и человек, ближе которого для Питера нет. Не после влюблённости. Не после собственной временной смерти, когда последним в памяти отпечатался полный ужаса и боли взгляд Старка. Не после собственных метаний и просиживания у больничной койки возле находящегося в коме мужчины в страшных мыслях о том, что Тони может не выкарабкаться, и Питер никогда снова не услышит его голос, не увидит улыбку и не почувствует тяжёлую тёплую ладонь на макушке, ерошащую кудри. Именно поэтому Питер лжёт. Потому что безмерно боится потерять. - Понятия не имею. Но, судя по всему, мой соулмейт великолепен настолько, что его великолепие уже почти не помещается на моей коже. Лжёт и с наигранным смешком отводит взгляд в сторону. Лжёт и не видит, как Тони на мгновение прикрывает глаза, пытаясь взять себя в руки. Лжёт и не замечает, как много эмоций мелькает в чужом взгляде, среди которых ревность, боль, любовь и отчаяние.