BUSAN'S boyfriends

제 18 장

— Что ж, это типичный голодный обморок, — подытоживает врач, листая свои бумаги.

— Голодный обморок? — не мог поверить Чонгук, уставившись на кровать хёна, который до сих пор не пришёл в себя.

— Да, голодный обморок. Такое бывает, если перебарщивают с диетами при больших нагрузках. Когда он ел в последний раз?

— С нами за завтра... ком. Ребят, а Чимин съел что-то на завтрак? — обеспокоено оборачивается к парням Джин.

— Вроде бы ел, — чешет затылок Хосок, судорожно пытаясь вспомнить тарелку Пака.

— Я не видел, чтоб он к чему-то притронулся, — как-то взволновано выдаёт Тэхён, глядя на носки своих тапочек. — Он пил только кофе.

— А вчера? Он же точно ужинал с нами!

— Я засёк только как он жевал половинку листа салата, — подаёт голос Юнги. — Я сказал ему поесть нормально, но он, кажись, проигнорировал мои слова.

— Да ну, хотите сказать, что он снова сел на свою дурацкую диету, а мы за ним не уследили?

Все присутствующие ответили лишь виноватым взглядом. Так оно и было. Снова начался период, где Чимин старательно придерживается строжайшей диеты, а потом падает после тренировок в обмороки, ибо сил организму брать просто неоткуда. Мальчики частенько сидели на диетах и редактировали свой рацион в зависимости от потребностей, потому что им нужно всегда держать себя в форме для любимых фанатов, но диеты Пака с самого начала были слишком суровыми, ни один организм не способен вынести их нагрузки с таким-то питанием.

Врач ушёл час назад, а Чимин всё ещё не открыл глаза. Он мирно спал в своей постели под присмотром пары глаз Чонгука, устроившегося на стуле неподалёку. Джин несколько раз заходил проверить обстановку, но возвращался к своим делам почти сразу же, увидев что всё без изменений. Чонгук разглядывал своего хёна как-то недоброжелательно. Его брови хмурились, когда он бегал взглядом по худенькому телу. Куда ему ещё худеть? И так уже кожа да кости! Чон был даже зол. Не на Чимина, а на себя. Что не уследил за ним, хотя прекрасно знал, что тот в любой момент мог вновь подвергнуть себя мучениям ради идеала.

Час плавно переходит в два, потом три и четыре. Младший несколько раз уходил со своего поста, но всегда возвращался как можно скорее, чтобы не пропустить пробуждение. Расстояние между его стулом и кроватью хёна постепенно сокращалось, пока локти Чонгука и вовсе не уперлись в постель, а голова уютно устроилась на животе Чимина, убаюкиваясь тихими вдохами. В какой-то момент, когда сон потихоньку забирал и его, на голову макнэ легла тёплая ладонь, поглаживая растрёпанную шевелюру. На лице Чона расползлась улыбка, а весь гнев улетучился, когда вторая рука старшего нашла его ладонь, и сцепила в замок их руки под тихий шёпот извинений. Он простит ему всё, если так Чимин будет счастлив.