- Медленно убиваю тебя в постели, - Алоис. [18+]

Глава 18. Что же мы чувствуем?

- Эллин, прости, но я не могу.., - грустно опуская взгляд, проговаривает блондин.

- Понимаешь, я итак причинил тебе слишком много боли, - наконец он берет ее за обе руки и заглядывает в ее глаза, которые, кажется, вот-вот наполнятся слезами. Он поглаживает нежные женские ручки в попытке успокоить, итак уже раненое, сердце.

- И я причиню тебе еще больше этой бо.., - парень не успевает договорить эти колючие слова, кривясь от щемящих ощущений в груди.

Эллин теряет сознание.

Она слишком много сил потратила для своего слабого здоровья и уничтожила тысячу нервов в своей голове.

А еще не пила клюквенный сок.

Он подхватывает ее в изумлении.

"Такое хрупкое тело для такого смелого, отважного человека."

Алоис с Клодом поднимаются из этого тоннеля. Граф попросил своего дворецкого понести девочку. Сейчас ему больно видеть ее в глубоком сне(то есть без сознания).

- Клод, я предлагаю поехать к нам домой. Здесь слишком печально даже для меня, - говорит юноша, оглядываясь вокруг залы.

Жалкие тушки лежат на полу, брошенные самой судьбой. От них исходит зловония конца - что запахом, что чувствами.

Через некоторое время они уже отъезжают на повозке от столь мрачного места. Места убийства.

Юная Эллин от сильной тряски просыпается.

"Как же болит голова.. Секунду, где я?"

Аристократка приподнимается на локоть, анализируя свою позу и, собственно, свое местонахождение.

Сначала вдумчивым взглядом девушка осматривается вокруг, и уже потом удивленным пялится на этих двух.

- Ну, доброе утро, красотка, - губы блондина медленно расплываются в ухмылку. Возможно, он рад, что все закончилось наконец? Или же скрывает свою боль за наглым нравом.

- Алоис? Куда это мы едем? И.. погодите-ка, - Эллин погружается в воспоминания о недавних событиях и ее брови машинально хмурятся, а рот приоткрывается.

- Черт, - это все, что она может произнести. Вихрем случившееся пролетает в голове, оставляя за собой всю боль.

Алоис не пропускает ее эмоции мимо себя, и его лицо невольно становится серьезным, хотя скорее даже обеспокоенным.