Боже, храни Императора!

Восстающая Империя

Площадь около дворца была заполнена до отказа, и те, кого притесняли лошади и повозки, собирались на улицах, в переулках, на крышах домов, чтобы не пропустить великое зрелище - кульминацию этого "похода". Люди, стоявшие под окнами императорской резиденции, начали робко гудеть, но вскоре, осмелев, крестьяне и бедные горожане, лица которых были испачканы пылью дорог, грязью города и кровью богачей, начали звучать громче, и всего через несколько минут они кричали, орали и горланили. Казалось, они надеялись, что шквал их голосов обратится в гигантскую волну, которая ударится о стены дворца, разбудит всех его обитателей, и заставит цель бунтовщиков сдаться на погибель.
- Ваше Императорское Величество! - в покои ворвался Высочайший Советник, испуганным взглядом ища своего господина. В конце концов, найдя его на балконе, советник оттащил императора в комнату, и посмотрел вниз, на площадь. Взору его предстали тысячи бедняков, державших в руках факелы, вилы, луки и мечи - всё, что удалось найти в домах и добыть путём убийств, грабежей и насилия, оправданных, естественно, благими намерениями.
- Ваше Величество, с вами всё в порядке? - робко осведомился он, пытаясь посмотреть в лицо своему господину.
Император был бледен как никогда, взгляд его был, как всегда, холоден и рассудителен, а губы шевелились, словно он что-то говорил, но, тем не менее, император не издал ни звука
- Вы хотите что-то сказать?
Имеператор, казалось, совсем не замечал его и всё продолжал еле заметно приоткрывать и закрывать рот, разговаривая сам с собой, но внезапно начал негромко шептать, так, что советник едва слышал.
- Я дал им всё, всё что мог только дать хороший властитель несчастному народу. Я был достойным сыном своего отца, я смотрел на него, старался подражать, я учился...
Внезапно, он дёрнулся и набросился на советника, сжимая его за плечи так, что упитанный мужичок взвизгнул от боли.
- Что я сделал не так?! - шёпот перешёл в крик, полный отчаяния. - Что, ответь мне? Я дал им знания, я наказал преступников, я дал им справедливость. Они получили свой хлеб и свои зрелища!
- Но вы покусились на Бога, а с ним людям не требуется ни хлеб, ни зрелища, ни, тем более, знания.
- Это была всего одна церковь. Одна жертва ради светлого будущего.
- А попробуйте теперь объяснить это им. - советник указал на балкон, под которым бесновались бедняки. - Докажите им, что это ради их блага.
- Ты... Ты, собака! - слабый на первый взгляд император прижал толстячка к стене. - Где твои советы были тогда? Почему ты молчал, почему не предостерёг меня в тот единственный раз, когда я ошибся? Ты не советник, ты - пустозвон и нахлебник, и, вернись я в то время, первым моим приказом после восхождения на трон, был бы приказ о твоей казни!
- Что тут происходит? - в открытую дверь заглянул молодой паренёк, и, увидев прижатого к стене советника, ужаснулся. - Пожалуйста, Ваше Величество, перестаньте, сейчас не время для разборок.
- Да, точно... - император отпустил толстячка, и тот, упав на пол, хрюкнул, потирая шею. - Ты прав, у меня есть проблемы поважнее. Где Гвенаэль?
- Он уже идёт к вам. Я как раз шёл сказать об этом.
- Спасибо большое. Эй, Эмерик! - шустрый малец уже хотел было убежать назад, но остановился. - Скажи, а что... что там, внизу? Они уже прорвались?
- Нет, Ваше Величество, толпа беснуется, но ничего пока не предпринимает. Видимо, ждут, что кто-нибудь выйдет сам, и они его прирежут. - Эмерик насмешливо хихикнул пару раз. - Словно думают, что мы идиоты! Не волнуйтесь, мы с Гвенаэлем обо всём позаботимся. Больше этой ночью не прольётся кровь, по крайней мере, не наша с вами!
- Мне бы твоё легкомыслие... - буркнул император, смотря вслед уже умчавшемуся слуге. Но, стоило топоту окончательно стихнуть, мужчина снова вернул лицу хладнокровие, и, взглянув на до сих пор не вставшего советника, спокойно сказал:
- Убирайся с глаз моих долой.
Мужичок неуклюже встал, и, переваливаясь с одного бока на другой, бросился вон из покоев. Император закрыл дверь и подошёл к балкону, так, чтобы его никто не видел, но чтобы он мог видеть хоть что-то. Толпа начала смелеть, люди суетились, думали, как пробраться внутрь, и кричали ещё громче, чем раньше, требуя выдать им императора. Тяжело вздохнув, виновник "торжества" направился к двери, в которую как раз начали стучать.
- Ох, Гвенаэль, слава богу, ты пришёл.
- Не упоминай имя Всевышнего, ибо ты провинился перед ним и не покаялся, и именно это привело тебя к катастрофе. - спокойно ответил рослый мужчина в церковных одеждах.
- Хотя бы ты не осуждай меня за это! Я всё сделал правильно, но в неправильное время.
- И, тем не менее, сейчас ты стоишь здесь, словно загнанный в угол зверь, и в любую минуту тебя разорвет толпа, которая страшнее любого хищника. Что ты на это скажешь?
- Гвенаэль, люди глупы, ты знаешь это не хуже меня. Они не понимают, что я сделал верный ход ради их же блага.
- Но ты посягнул на бога, и тем самым пал в их глазах.
- Я же сказал тебе, они не понимают! - вновь разошёлся император. - Они не видят того, что у них перед глазами. Ведь я и есть бог! Я правлю этими людьми, вершу их судьбы, даю им то, что они просят и своими руками вершу суд над преступниками! Я - абсолют, я - всевышний, я - Бог!
- Молчи! - священник топнул ногой. - Молчи, и не гневай ни меня, ни народ, ни Его! Ты не бог, и ты прекрасно это знаешь. Людям нужна вера во что-то справедливое и вечное, а ты на эту веру наплевал и растоптал один из её храмов.
- Но вот же то, что они просили! Я - император, разве это не равносильно богу? Разве мой дворец не имеет своих ритуалов, разве он не похож на храм? Разве...
Гвенаэль Д'Эглиз отвесил императору смачную пощёчину, отчего тот пошатнулся, и безумный взгляд его слегка прояснился.
- Ты свихнулся!
- Возможно... - монарх стыдливо потупил взгляд. - Но скажи, Гвенаэль, что мне теперь делать?
- Тебя бы стоило сдать толпе и сжечь на костре за то, что ты говорил мне недавно. Но... - священник вздохнул, глядя на когда-то такого величавого и теперь такого жалкого императора. - Всё же, ты мой друг, и это важнее всего. Спрячь свои космы, чтобы тябя тяжелее было поймать, и накинь что-нибудь неприметное. Знаешь, то, что ты носил до своего правления. Так, хорошо, а теперь за мной.
Они вышли из покоев и направились в сторону комнаты Гвенаэля так быстро, насколько это позволяло его больное колено. После крестовых походов священник сильно хромал, что, в принципе, не помешало ему остаться приближённым короля и вести набожную жизнь. Как только оба вошли в скромно обставленный кабинет, Д'Эглиз закрыл дверь изнутри на ключ, усадил императора на свою кровать и стал буквально разносить комнату в поисках чего-то.
- Нашёл! - восторженно воскликнул он и показал императору простой деревянный крест с выжженным сзади шифром. - Тебе ли не знать, насколько могущественна на самом деле эта вещь. Забирай её и беги. Теперь у тебя есть приют в любой церкви этой империи, но никому не говори, кто ты и в чём провинился.
- Не говори очевидного, Гвенаэль. Но я благодарю тебя за это. Если я выживу, он вернётся к тебе.
- Я простой местный ординарий, и это единственное, что я могу сделать. - вдруг стало как-то неестественно шумно. Император открыл дверь и выбежал из покоев друга к своим, и, выйдя на балкон увидел, что пока они говорили, ворота были открыты.
- Чёрт! - воскликнул пробегавший мимо Эмерик, и боязливо оглянулся, ища взглядом Гвенаэля. - Больше здесь оставаться нельзя. Ваше Величество, скорее, бегите за мной, иначе вас поймают либо слуги, либо народ.
Пробежав до угла, Эмерик схватился за стену и начал тянуть её на себя, открывая тайный ход и резво шмыгнул туда, потащив за собой выглянувшего из-за дверей императора. Как только они начали спускаться по лестнице, дверь сразу же была закрыта подоспевшим Гвенаэлем.
- Боже, храни Императора. - пронёсся эхом по опустевшим коридорам вздох ординария.
И ужас охватил его душу, когда где-то внизу он услышал громкие вопли боли и крики крестьян "Мы поймали его! Поймали!"