Первородные. После всего

Хейли

           Прошло 4 года с того, как всё изменилось. Вроде бы Майклсоны победили всех врагов и больше никто не мешал их спокойной желанной жизни, но нет, всё не так просто.
           Клаус вернул Новый Орлеан и трон себе, после уезда Марселя. Ник правил городом как истинный король : он будто с детства был приучен командовать народом и уметь вылезти из неприятностей.
            Элайджа постоянно в разъездах, потому что навещает Ребекку с Марселем, Фрею с Килин, Кола с Давиной.
            Ребекка наконец то вышла замуж за Марселя. Она очень долго этого ждала и даже Майклсоны сначала не поверили новости о грядущей свадьбе. Бекка говорит, что Марсель стал очень хорошим мужем и в их семье царит постоянный покой.
            Фрея, по сравнению с Ребеккой, испытывает трудности в браке с Килин. По её словам, девушка хочет ребёнка, но из за такой опасной родословной боится.
            Кол и Давина наверно самые счастливые в нашей истории. Они не переставая путешествуют по миру, пытаясь увидеть как можно больше мест. Каждый день у них как сказка. И это правда. Страсть, похоть, влечение, наслаждение, умиротворение, всё это есть в них.
            Ну и моя малышка Хоуп. Моя большая принцесса. Мой ангел, ради которого я живу на этом свете. Она наконец обрела истинное счастье в одном парне. Он безрассудный, мускулистый, высокий, обаятельный. Хоупи просто тонет в нём каждый день. Смотря в её сверкающие глаза, я вижу то, что когда то испытывала сама. Но за эти 4 года я забыла это чувство и поставила на них табу.

                       ***

      Я до сих пор живу в Новом Орлеане. Только уже не во французском квартале как раньше, и не в особняке Майклсонов, а в квартире. Моё место жительство нельзя назвать шикарным, но и плохим тоже. В квартире есть всё что мне необходимо : большая гостиная, ванная, кухня, две спальни и уютный балкон, который я обустроила сразу же, как только въехала сюда.
           Хоуп с Кларком живут у меня. Моей малышке пока что не хочется снимать отдельную квартиру с парнем, потому что боится отречься от семьи. Она хочет как можно больше времени проводить с нами, но увы, это не совсем возможно.
            Клаус в своём особняке находится почти всегда, за исключением дел, по которым иногда нужно выбираться из его уюта. Гибрид всерьёз увлёкся творчеством, что снова взялся за картины. За 4 года он нарисовал более 1000 шедевров, которые продаются на улицах кварталов.
             Хоуп часто забегает к отцу, чтобы поговорить, или же помочь в чем то, поэтому они видятся очень даже часто. А по вечерам мы или втроём сидим в гостиной и наслаждаемся совместной жизнью, а точнее это делает только Хоуп и Кларк, или я одна гуляю по тёмным переулкам уже родного мне города.
               Вы спросите, тяжело ли мне находится в одном городе с тем человеком, которого я раньше считала моим миром? Который был для меня омутом счастья, в котором я то и дело утопала? Который 4 года назад стал мне никем за считанные секунды? Я вам отвечу - нет. Мне абсолютно все равно на этого параноика гибрида. Я благодарна ему за прекрасную дочь, но не более. Он чудовище.
               Тем более я живу на одном конце города, он на другом. Мы почти не видимся. Лишь раз в пол года я вижу его лицо в толпе людей на празднике и слышу его голос. Мурашки пробегают по моему телу, не скрою, но моё сердце всячески отвергает любые попытки на прощение.
                 К тому же Майклсон относится ко мне так же, как и я к нему - с безраличием. Ему наплевать на меня, мне наплевать на него. Мы лишь позволяем себе при встрече съязвить друг другу. Но не более. Я избегаю его присутствия.
                   Иногда Хоуп хочет, чтобы на празднике мы собирались все вместе. Приезжали все Майклсоны со своими парами и мы садились за общий стол в особняке. Но этого никогда не происходит. Другие не могут приехать, потому что уже другие планы, а я просто отказываюсь встречать такой хороший день в компании ублюдка. И дочь понимает меня, поэтому не давит на больное прошлое.
                 Хоуп смирилась с тем фактом, что я и Клаус больше никогда не посмотрим друг на друга так, как смотрели раньше.