Романтизм Эффи Райдер [18+]

Глава 8

 «Моя жизнь будет другой»

— Она ищет работу.

Я моргаю, взглядом окинув теменное помещение, и снова упираюсь им в книгу, которую пытаюсь читать с помощью лунного света, проникающего в комнату через приоткрытое окно. Вместе с тревожным звучанием ночи. Меня не расслабляет ни пение птиц, ни трели ночных насекомых, ни шум ветра с листвой. Все, что мне удается ощутить, — беспокойство. Тишина не расслабляет. Тишина дарует волнение. Возможность мыслям главенствовать в голове, выбираться за рамки сознания, окутывать, смешиваться с мраком и сдавливать физически. Приходится скользнуть ладонью по плечу, дабы отогнать неприятный холодок, кольнувший где-то под кожей.

— Ага, — шепчу и пытаюсь погрузиться в чтение одной из работ Фрейда, касающейся больной для меня темы — сексуального воспитания и развития сексуальной стороны у детей. Не потому, что меня тянет завести детей и быть готовым к... некоторым сюрпризам. Прозвучит эгоистично, но я думаю о себе, много рассуждаю о своем развитии, о личностных переменах и некоторых эмоциональных ступорах.

В тот вечер Эффи сказала то, что никто не произносит вслух, но о чем все прекрасно знают.

Джохтан О'Брайен был педофилом. А, выражаясь галантнее, если в такой теме можно выразиться менее «грязно», этот мужчина страдал одним из распространенных психических расстройств, которое, понятное дело, не принимал, хотя оно было ему очевидно. Все считали его «хорошим парнем», многие соседи оставляли под его присмотр своих детей и никто не видел ничего странного в желании Джохтана сидеть с чужими детьми. Он... уделял всем вокруг столько внимания, но не мне. Никогда. Меня будто вовсе не существовало. Какая-то еда всегда была в холодильнике, какая-то одежда всегда имелась в шкафу. Но не могу припомнить, чтобы мы... оставались наедине, говорили, чтобы он... замечал меня. Даже не смотрел.

Для него существовала семья Райдеров, дети семьи Райдеров. Но не я.

В частности... он предпочитал мальчиков. В этом я точно уверен. Потому ситуация разворачивается неоднозначная. Ведь он «выбрал» Эффи. Почему?

И не потому ли он не обращал на меня внимания — боялся причинить мне вред? Есть ли возможность предположить, что его мучила совесть и в нем сражались разумность, подпитанная чувством стыда и вины, и таинственные бессознательные желания?