– И вот здесь.
Были подготовлены два идентичных документа, как только Эстер поставила свой отпечаток и на втором документе, Бен собрал бумаги. Один из них он положил в золотой конверт и передал Эстер:
– Поздравляю, Мисс.
«Поздравляю…» – девочка горько улыбнулась и взяла конверт.
В документе об удочерении говорилось: [«Эстер становиться членом семьи Великого Герцога Тэрсии.»], однако это не было доказательством того, что она действительно стала членом этой семьи.
Эстер, эмоции которой сильно запутались, смотрела на конверт.
Не понимая, что на уме у девочки, Дарвин смотрел на Эстер, подперев подбородок ладонью.
«Диван кажется высоким, потому что она такая маленькая. К тому же, она так мило пытается коснуться пальцами до пола,» – сосредоточившись на кончиках ног Эстер, Герцог пришёл в себя и предложил ей печенье:
– Почему бы тебе не съесть немного печенья?
Девочка вновь посмотрела на печенье. Её рот наполнился слюной от одного его аппетитного вида, однако Эстер не хотела трогать то, что нравилось Герцогу Дэхсин.
Более того, когда Дарвин предложил девочке печенье, он так пристально посмотрел на неё, что Эстер показалось, что она ни за что не должна соглашаться.
Поэтому девочка покачала головой, думая, что это риторический вопрос:
– Всё в порядке, Великий Герцог, кушайте сами.
– Я? – Дарвин рассмеялся, словно услышал что-то смешное.
«Я ненавижу сладкое и даже не притрагиваюсь к нему, однако Эстер не может этого знать.
Но почему она не ест?» – мужчина видел, как взгляд девочки постоянно возвращается к печенью.
«Отказавшись от него, она продолжает гипнотизировать его взглядом и я не могу понять почему.
Шеф-повар, приготовивший это печенье, сказал, что его нужно съесть, пока оно не остынет. В противном случае, оно будет не таким вкусным.»
Забеспокоившись, Дарвин сам взял печенье и поднёс его к девочке.
– …? – Эстер растеряно моргнула, смотря на печенье и не зная, что делать. Её длинные ресницы быстро трепетали.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Святая , которую удочерил Великий герцог
FantasyЯ была вынуждена жить в неволе до конца своей жизни, потому что меня считали Святой. Я и правда была «настоящей» Святой, однако это было совсем не важно, ведь в храме уже была Святая. Когда я умерла от всех тех тягостей, которые мне довелось пережит...
