Золотая осень в Новосибирске была в самом разгаре. Старшеклассники сдали первые зачёты, а студенты вот-вот закроют летне-осеннюю сессию. Бэлле только вчера сняли гипс, с условием, что она не будет ничего делать правой рукой кроме зарядки. Она и не собиралась нарушать запреты хирурга, потому что рука была как деревянная — следствие полмесячного пребывания в гипсе. Белокурая сидела в коридоре на лестнице между первым и вторым этажами. Голубые глаза уставились на маятник часов, гипнотизируя его. Через полчаса должен был раздаться гудок голубого камаро. Алина мчала прямо из Сочей пять дней подряд. За сутки до своего приезда она позвонила им на домашний телефон, Бэлла успела тогда схватить трубку, опередив мать, и предупредила, что заберёт её следующим утром в десять. Правда, даже Горб не догадывалась, что Кузнецова ещё ничего не сказала предкам о том, что уедет с ней. Она в целом не совсем поняла, какого хрена она сорвала её с текущих экзаменов, студенческих вечеринок и запланированных потрахушек с красотками из параллельного факультета. Но её голос, хриплый и какой-то безжизненный, сразу дал понять, что Мелкая Сопля на грани. И Алина не могла допустить её до этого обрыва. «Полёт в пропасть» — такое себе развлечение. Сама пробовала. Потом собирать себя по косточкам больно, сложно и долго. Бэлла сама не поняла, как эту неделю, так долго ждала Горб. — Бэлла, ты считать умеешь? Где находится этот ваш ублюдский Новосибирск, а где Сочи. Телепорт ещё не вошёл в обиход. — Почеему?!.. — Скулила Бэлла в трубку. — Потому что, блять, его ещё не придумали, Кузнецова. Ладно, через дней шесть, жди. Приеду. Но, что мне скажет твоя мать? Миссис Купер, теперь, хахаха… — Алина прокашлялась от табачного дыма. — Ты же ещё несовершеннолетняя, и…– На заднем фоне раздались чужие мужские голоса. — Блять, да иду я, иду. Андрей, иди нахуй, пожалуйста, и верни мне мою бутылку. Даа, чувак, я не забыла, даже не надейся. — Горб протопталась на месте, зажав красную телефонную трубку между левым ухом и плечом, в квартире на седьмом этаже, под самым чердаком старого дома было, пиздец, жарко. — Алина, она ничего не скажет, просто приедь, прошу. — Таак… Вы поругались? А этот Фрэд, он тоже плохой папочка, да? — Ну… твоего отца переплюнуть можно. Поэтому, самый плохой папочка здесь… — Я. Хахааха, поняла. Окей, а эта длинная, Костья, кажется, тебя не ебёт? — Алина под этим словом имела ввиду совершенно другое понятие, но если бы она увидела в тот момент красное лицо Кузнецовой из-за своего вопроса, просто бы охуела, наверное. — Нет, всмысле да, блять, Лина. Я тебе всё расскажу при встрече. Сейчас сюда кто-то идёт, пока. — Бэлла воровато оглянулась в пустой коридор. Света не было. — Мелкая, я позвоню позже, окей? — Ага. — Белокурая бросила телефон. Схватив рюкзак, она быстро, топотом слона, побежала к себе в комнату. Бэлла сидела на ступеньках, подперев уже двумя руками, свои бледные щёки в ожидании. В дверь резко позвонили. Девчонка вздрогнула и побежала к себе за собранными вещами и документами. — Иду, иду. — Пропела Наталья, а в следующую секунду была, мягко говоря, в шоке, увидев на пороге своего дома высокую девушку. Если быть точнее, Алину. Просто она очень выросла. А ещё тот факт, что Наташа видела её в последний раз, лет шесть назад, тоже придавал эффекта. — Алина? Что ты здесь делаешь?.. Как ты узнала наш адрес?.. — Дрожание в голосе миссис Купер говорило о том, что она до сих пор боится своего второго бывшего мужа и воспоминания о скандалах и побоях нахлынули на неё с новой силой. Она бежала от этого чудовища, скрыв все адреса, поменяв номера свои и ближайших родственников. А тут… Конечно, не бывший, но его «часть» уж точно. — Мам, пропусти, пожалуйста. — Бэлла пронеслась маленьким ураганчиком под носом ужасно удивлённой женщины. — Здравствуйте, миссис Купер. Макс мне сказала, что вы уже, вроде как, дали согласие?.. Я её забираю. – Горб опёрлась локтем о дверной косяк, наблюдая за Бэллой, которая медленно зашнуровывала кеды. За время гипса, она почти потеряла этот навык. — Что, прости?! Бэлла, я не поняла, что здесь происходит?! — Бэлла смотрела в пол. Девчонка глубоко вздохнула, поднимаясь на ноги и доставая белый листок из кармана зелёной толстовки. — Тебе нужно только подписать здесь и всё. — Вместе с бумажкой, Бэлла протянула ручку. — Мама, я уезжаю с Алиной. Жить. Навсегда. У меня есть накопления… — Бельчонок не успела договорить. — ФРЭЭД! Иди сюда, скорее… Господи, что тут делается… — Женщина закрыла рот ладонью. В глазах стояли слёзы. И был виден гнев. — Я уже всё решила. Подпиши и всё, наконец, закончится. — Бэлла сказала громче, чем планировала. — Бэлла, блять. Что ты творишь?.. –Алина прошла в прихожую и нагнулась к белокурой макушке. — Какого хуя я ехала сюда?!.. Чтобы быть впутанной в ваши семейные «Санты-Барбары»?! Почему ты не спросила разрешения у матери, а мне напиздела?! — Я не напиздела! Я просто хочу отсюда свалить навсегда, что непонятного?! — Угу, а я должна стать твоей нянькой —опекуном на три года?! –Ага, щас! — Горб показала девчонке фак. — Аля!.. — Кузнецова вцепилась в её свитер. — Юная девушка, что вы забыли в нашем доме? — Раздался сухой голос мистера Купера. — Здрасьте… — Алина криво улыбнулась. — Я приехала за Бэллой. Она, просто звонила и… В общем, мы давно… — придумывала ложь на ходу, но потеряла сноровку, ибо последний раз так врала в шестнадцать, перед побегом верующей мамаши. — Договаривались о поездке на общих каникулах. Мне уже двадцать лет и я полностью беру ответственность на себя… Ну… Как-то так… — Горб выдохнула. — Что?! Какая поездка, ты ведь, только что, пять минут назад, говорила, что навсегда уезжаешь, Бэлла?! Что это за бумага?! — Наталья вырвала из рук дочери мятый листок. — Родительское соглашение?! Я не буду ничего подписывать, ты никуда, тем более, с ней не поедешь, ясно тебе? Нахалка… Господи, кого я вырастила?! Бессовестная дрянь, стерва, самая настоящая! — Наталья порвала на мелкие кусочки несчастный листок. — Вот именно, мамочка! Ты ведь всегда хотела примерную дочь! Умную, красивую, замечательную, талантливую и послушную. Вот! Вот она у тебя и остаётся! — Закричала малышка. В следующий момент раздался громкий звук пощёчины. Бэлла закусила губу, по красной, от удара Натальи, щеке катилась слеза. Девчонка со всей дури ломанулась на выход из дома, сталкиваясь на крыльце с «виновницой торжества». Костья Купер вообще не поняла, что произошло. У подростка был трудный день во всех смыслах. Сегодня в школе химичка рвала и метала, Ася чем-то капала ей на мозги во время перемены.Костья так и не обратила внимания «чем», потому что её мысли были заняты сами знаете кем. Кузнецова с ней не разговаривала вот уже три недели. Рекорд. И «не разговаривала» — это мягко сказано. Она для неё, Бэллы, прекратила своё существование. А для Костьи прекратил своё существование собственный сон. Потому что ночь — это была единственная возможность, единственное временное пространство, когда Костья на цыпочках подходила к комнате Бэллы, открывала дверь, проникала в её комнату и при свете уличного фонаря наблюдала за спящей девчонкой. Иногда садилась рядом, на самый краешек, чтобы не разбудить, хотя, как потом уже заключила Каспер, спала Бэлль очень крепко, и просто клала свои холодные татуированные руки на её жутко горячие плечи, словно это была печка. Иногда Кузнецова что-то бормотала, несвязное и странное, но Купер была уверен в том, что среди звуков слышала своё имя. Один раз старшая не выдержала и сама заснула в ногах Бэллы, но за полчаса до будильника очухалась и отправилась восвояси. Сегодня Костья была очень уставшей, но решила себя добить ещё и истязаниями в зале, взяв вес в семьдесят фунтов. И ещё по пять подходов. А потому, когда нос Бэллы уткнулся в её рёбра, Костья застыла на месте с открытым ртом. — Это из-за тебя! Из-за тебя!!! Ненавижу!!! Ненавижу тебя, Купер! — Закричала Бэлла в слезах, отталкивая её, продолжая бежать к машине Алины. Костья не знала, что ей делать. Смеяться, радоваться, закричать вопрос вслед белокурой или успеть схватить её за тонкое запястье и прижать к себе. Она наконец-то, хоть что-то ей сказала за этот двадцать один день. Аллилуйя. Пускай это и было очередное обвинение во всех смертных грехах, но Костья была по-настоящему рада, до тех пор, пока не зашла в дом и не увидела там гостя. Малышка сидела на переднем сидении, уставившись в лобовое стекло с видом на собственный голубой дом, минут сорок, прежде чем водительская дверь открылась и в машину села Алина. — Кузнецова. — была зла. Точь-в-точь так же, как была зла сейчас Наталья, взбешена Костья, раздражена как Фрэд. — Я договорилась с ними. Она написала расписку о том, что ты будешь со мной в течение восьми дней в Сочах, при условии, если ты будешь звонить каждые шестнадцать часов им в независимости где мы находимся. Кузнецова, посмотри на меня. Это серьёзно, иначе они вызовут копов и, блять, вот какого хрена я связалась с тобой, Сопля?!.. — Окей. — Прошептала девчонка. На вопросы и споры у неё уже не хватило сил. Убедившись в том, что мелкая пристегнулась, Лина повернула ключ зажигания.
