Ночь в книжном магазине

4

Крохотное сердечко Вики колотилось все чаще, когда она следовала за нечеткими светящимися оболочками Рэя и Джорджа. С каждым шагом до ее ушей доносились веселые возгласы, пылкие дискуссии, цитирование знакомых строк из книг, так хорошо запомнившихся в голове девочки. Рэя Брэдбери Виктория знала по его «Голливудской трилогии», которую старший брат успел прочитать в свое время, а затем, - отдать ей. После этих романов, она читала остальные его произведения. С творчеством Оруэлла она познакомилась в восьмом классе, когда учительница по литературе, Лидия Николаевна, читала «Фунты лиха в Париже и Лондоне». Мама Виктории не одобряла Оруэлла. Его роман «1984» напугал ее настолько, что, когда она дочитала книгу до конца, сказала: «Ужасная книга». Виктория, конечно, понимала, что не сама история была ужасна, а то, что происходящее в ней могло стать реальностью в недалеком будущем.

Писатели не смотрели – идет ли Виктория за ними следом, – им было не так интересно знать, идет ли живой человек за ними. Вообще не понятно, что у них на уме, хоть и казалось, что их мозги слабо просвечиваются сквозь оболочки.

– Хоть я и ушел из жизни отшельником! – восклицал кто-то, словно встал на парту в классе и начинал горланить во всю что-то свое. – Но я не жалею об этом! Я хотел публиковаться, и я этого достиг. Но то, во что превратили мой роман, не укладывается у меня в голове.

– Джером, – сказал кто-то монотонным голосом, – мы сами удивляемся, каким образом твой роман устроил переворот. Больно острый оцененный язык, но переоценённая история...

Рэй и Джордж вошли в зал, где стояла зарубежная литература.

Виктории казалось, что она попала на очень странную сверхъестественную вечеринку, на которой была незваным гостем. Стеклянные глазки округлились, когда она увидела компанию писателей-призраков.

В воздухе играл джаз, чувствовался запах сигарет и виски. Виктории не нравилось это, однако она догадывалась, в какую эпоху попала и кого она может встретить. Легкое удивление вызвал мужчина средних лет, брюнет с уложенными набок и назад волосами, а также добрым взглядом, из которого мелькали молнии подросткового максимализма. Он стоял в круге приведений, в числе которых был еще один знакомый автор – именно он пытался утихомирить Дэвида Сэлинджера (так Вика запомнила автора «Френни и Зуи», по второму имени).