Правила игры для начинающей бунтарки

34. Отпусти меня...

Я недоверчиво смотрю на возвышающегося надо мной парня, пытаясь по взгляду голубых глаз разгадать, насколько он сейчас серьёзен. Сказанные Чонгуком слова никак не хотят укладываться в моей уставшей голове. При чём здесь вообще его отец? Он ведь тоже был против этого ребёнка, против побега Дохи, против... Тэхёна.

Делаю глубокий вдох и утыкаюсь носом парню в грудь, пытаясь разобраться в потоке путающихся мыслей. Неужели отец Дохи и Чонгука настолько не хочет, чтобы его дочь связывала свою судьбу с этим парнем, что готов позволить ей родить ребёнка в шестнадцать, стать матерью-одиночкой, лишь бы Тэ понёс, по его мнению, заслуженное наказание за «совращение» Дохи? Бред какой-то...

Ещё остаётся загадкой, почему тогда Госпожа Чон винит во всём Чонгука. Разве она не осведомлена о действиях своего супруга? А Гук так просто взял на себя вину... Сплошные вопросы.

— Я не знал об этом, — начинает говорить Чонгук, мягко касаясь поцелуем моих волос, когда молчание становится слишком долгим. — Они решили всё сами. Когда я узнал... было поздно. Дохи подписала заявление. Единственная роль, которая осталась мне в этой идиотской затее – прикрыть отца перед матерью, сделав вид, что во всём виноват я. В другой ситуации я бы не стал этого делать, но Дохи была в таком состоянии, что пришлось согласиться.

— Зачем она это сделала? — шепчу, теснее прижимаясь к парню. Мне страшно даже подумать, что я могла бы собственноручно упечь Гука за решетку. Что бы мне ни угрожало, как бы всё не повернулось... я бы до последнего искала другой способ решения. Как же сильно, очевидно, отчаялась Дохи...

— Я уже говорил, — Чон пожимает плечами, продолжая успокаивать меня поглаживающими движениями. — Отец предложил им выбор – либо пацан садится в тюрьму, а Дохи с ребёнком уезжает из города, либо Дохи делает аборт, а он... умрёт от «случайной» пули.

— Такое чувство, что наши родители воспитывались одним психом-преследователем, — произношу тихо, вспомнив, как мой отец угрожал, что убьёт Гука, если я сейчас же его не брошу. — И ты совсем ничего не мог сделать для Тэхёна? — интересуюсь, вновь отстраняясь, чтобы видеть лицо брюнета.

— Тогда – нет, — качает головой он, и на секунду мне кажется, что в глазах мелькает сожаление. — Меня, по сути, просто поставили перед фактом, рассказав, что я должен делать и как. Самое хреновое положение, честно.