В Тепле [AmeRus] [RusAme]

Часть 4. Спасатель

Он с радостью лез на деревья, зная, что сломает себе руку, если упадёт, бежал по полю навстречу горящему золотому солнцу, не боясь споткнуться и сгореть, плавал в реке, не чувствуя холода, без страха доставая с самого дна цветастые камешки: иногда как светлые сердолики: светящиеся красным и оранжевым, бордовые он не брал, ему не нравился этот цвет, но ему попадались иногда даже синие, как лазурь и полностью белые как жемчуга.

Он любил этот мир полностью, любил стихи Есенина и улыбаться и быть хорошим сыном, братом.

Он любил ворошить пальцами ковыль, распугивая кузнечиков, любил трели птиц и смотреть в окно, наблюдая за лениво плывущими через океан неба облаками, подгоняемыми ветром.

Сложно было найти человека, который бы знал и не любил его, его милую простоту, его озорную улыбку, голубые, светящиеся ярче солнца глаза, отливающие детским-голубым цветом, иногда глядящие с напускной серьезностью, словно светлые сапфиры.

Он по-настоящему любил своего отца — его вечного героя — и обожал своих младших братьев.

Россия любил жить.

***

— То есть ты влюбился в этого двуличного, вечно флиртующего со всеми бармена из того дорогущего клуба, как там его: «Елисей»?

— «Элизий», хотя «Елисей» теоретически правильнее. И не называй так Россию, ты не знаешь его.

— Как же тебя так угораздило? — риторический вопрос слетел с тонких губ брата. Длинные жилистые пальцы мягко постукивали по белой кружке с американо. Светло-медные с каплей зелёного глаза рассматривали немного растерянного американца. Поза закрыта, играет с пальцами рук, янтарные диски отчаянно пытаются глядеть не отрываясь на братца, с которому их хозяин пришёл за советом и утешением. Канада склонил голову в бок, ухмыльнувшись — Ну, поздравляю! Что планируешь делать дальше?

— Я не знаю! Мы пытались быть просто знакомыми, не сближаться, а потом как-то подружились и теперь... получилось так. — он увёл взгляд, всмотревшись в тонкую трещинку на темном кафеле, которым был отделан пол. — Ох, Канада, я не представляю, что мне теперь делать, это так странно, я так со школы не влюблялся! Со школы! Даже не с Универа! Это сколько лет прошло? Восемь?

— Да, я помню твою «любовь», ты был так влюблён в них, только вот приставал, а сам ничего не делал. Ты всегда любишь так крепко, что твоя любовь становится клеткой. — Канада прервался на чашку кофе, чуть повёл плечами, встречаясь взглядом с неприятно-удивленным Америкой, в ответ он поднял брови, будто говорил что-то совершенно очевидное. — Ты все время хочешь помочь, чтобы тебя любили так же сильно в ответ, но нужна ли вообще кому-либо такая «помощь», когда эта влюбленность заключается в зависимости человека от тебя, как жертвы, а ты — спасатель?