Бунтарка

Обещаю.

Саванна

Я щурюсь и прикрываю лицо рукой от яркого света фар. Понятия не имею, какой сейчас час: все мысли были заняты только Бри. Я никак не могу понять, что произошло, но знаю точно: это из-за меня. Не представляю, что чувствует мама Бри. Она, наверно, до сих пор думает, что её дочь сейчас со мной, ведь мы частенько задерживались допоздна. Миссис Камп считала, что я единственный человек, с которым Бри нашла общий язык. После того, как от них ушёл отец, Бри никого не впускала в свою жизнь, а тут появилась я. Мы поддерживали друг друга всё время; она знала, что у меня на уме. Бри смирилась с моим характером, так же как и я с её; вот и сегодня она поддержала меня, хотя любой другой на её месте просто отвернулся бы. Я не знала, что делать, и была готова натворить кучу глупостей, но пообещала, что мы увидимся, и намеревалась сдержать слово, а теперь её похитили. 

Я вижу, как из машины выходит мама и со всех ног бежит ко мне. На её лице — облегчение и тень злости.

— Ты даже не представляешь, во что втянула свою подругу, — говорит она, хватая меня за руку.

— Прости, — шепчу я, не отрывая глаз от матери.

— Ты должна знать: всё, что мы делали, — только ради тебя. Ты можешь ненавидеть меня и отца, но так нужно было сделать, — можно подумать, что мама растеряна, но я чувствую силу в её голосе.

Я обняла маму и впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. Она погладила меня по спине и поцеловала в спутанные волосы. Тёплое прикосновение её губ напомнило о детстве, когда не существовало проблем, а была только безграничная родительская любовь.

Только сейчас я рассмотрела, во что одета мама. На улице было безумно темно, но, клянусь, одежду Бесстрашия я разгляжу даже при свете спички. Первое, на что упал взгляд, — это татуировка птиц на её ключице. Мама никогда не говорила, что означают вороны, но папа безумно любил эту татуировку. Как он целовал каждую птицу по очереди, а мама звонко смеялась. Я знала, что у папы тоже есть татуировка, но увидела её только однажды: все пять фракций, объятые языками пламени. Я много раз пыталась нарисовать её по памяти, но увы. Не знаю, почему родители старались скрыть татуировки от меня, словно стыдились этого... или были другие причины? Бри считала, что тем самым они пытались забыть былую жизнь, но я не понимала, как можно убрать из памяти своё прошлое добровольно. Когда я вспомнила Бри, к горлу подступил комок и стало безумно душно, хотя на улице было довольно прохладно. Я слышала шорох травы и кузнечиков, стрекот которых нарушал эту ленивую тишину. На небе слабо светили звёзды и бледный месяц то появлялся, то вновь исчезал за облаками. 

Я увидела, как из машины вышли ещё четверо. По походке сразу узнала отца — он быстро направлялся к нам, и я приготовилась к худшему, но вместо этого услышала:

— С тобой всё в порядке?

Я кивнула и почувствовала, что больше не могу сдерживать эмоции. Всю жизнь я была для них головной болью, но, несмотря ни на что, они любят меня и после того, что я наговорила сегодня...

Когда остальные подошли ближе, я узнала Мэтью, Юрайю и Калеба. Юрайю в последний раз видела, когда он нашёл меня в Бесстрашии, а Калеба — сегодня в офисе. Страшно представить, кто я для них: трудный подросток с безумными идеями в голове и безответственными поступками. Я не могла смотреть им в глаза; казалось, что ниже упасть уже просто нельзя. Мэтью смотрел то на маму, то на меня, а потом, прищурившись, сказал:

— Вылитая ты, Трис.

— Вот это и пугает, — выдохнул отец, скрестив руки на груди. 

— Калеб, что ты предлагаешь? — мама с надеждой посмотрела на старшего брата. — Мы не можем просто ворваться в Бюро и вытащить оттуда девочку... хотя бы потому, что нас мало.

— Мне кажется, что говорить с ними бесполезно. Мы не рассчитывали, что Бюро действительно хочет возобновить эксперименты. 

— Что ты предлагаешь?

Калеб уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебила женщина, которая появилась из ниоткуда. Видимо, она приехала вместе с остальными. Она была намного выше мамы, а её светлые волосы были собраны в аккуратный хвост. На вид ей было лет тридцать пять, не больше.

— Бюро — это сердце, так? Уничтожим его — и всё, что они контролировали, вмиг рассыплется, как пыль.

— Мысль верная, но как ты собираешься это сделать? — спросил Мэтью с ухмылкой. Видимо, я одна впервые видела её.

— Раньше меня чуть не осудили за это, но это не тот случай, поэтому будем взрывать.