Не тревожь ты душу ветер,
Не гони во мрак ты думу дней.
Зори молвят в робком сердце
О печали, что в душе моей.
Песнь получилась простая, заунывная. Мирослав нестройно выводил мелодию. Не удержался, повернулся снова к лесу.
Недавно прошёл дождь: угомонил горящую деревню, остудил на мгновенье ошалевшие головы выживших, утёр слезы скорбившим.
Мир поёжился. За что им такие беды? Уж и забыли все, слова те поганые, горькие: "захватчики", "поработители".
Деревня их стояла издавна в свободе пред чужими. Не боялась прежде никого.
С одной стороны лес, с другой - речка.
Неудобно. Лошадьми не пройдешь, табором не станешь.
Впусте. Разнесли деревню; угнали весь скот, что могли; молодых девок забрали с собой. Горевать местным ещё долго.
Старому Врону повезло. Он чудом остался жив: налетевший чуземец с размаху опрокинул его наземь, намереваясь прибить, однако рядом появился незнакомый мужик и отвлёк того. Старик успел отползти подальше, где вскоре потерял сознание. Там его и нашли выжившие односельчане.
- Один? - Первым делом спрашивал дед у внука, когда очнулся.
- Один. - Кивал парень, опуская глаза в землю.
Он показал деду свежую могилку у куста сирени, что росла неподалёку. Вражеская стрела, развёл руками Мир. Не уберёг внучка, каялся Врон.
Там они и распрощались. Дед лишь слабо махнул рукою вслед, осенняя святым крестом.
Хрустнула ветка под ногой. Мир умолк. Задумался, вспоминая дом.
Вспоминал, как староста велел однажды храм ставить деревянный. Поставили. Приехали издалека тогда ещё господа важные, разодетые, и одним махом запретили Сварога и детей его могучих. Уничтожили капища да сожгли знамёна.
Окрасили кровью новый храм и укатили дальше - сеять добро и новую веру.
Ученье то не все признавали в деревне. Кланялись монаху, что призван был искоренить "деревенскую" веру, а втайне шептали требы к Ладе-Защитнице и благодарили Велеса за добрый скот да урожай.
Миру не нравился этот новый бог. Как мог он один-одиношенький создать всё живое на земле? Зачем отрицал то первозданное чувство единения с природой, что возникало каждый раз после диких плясок или священных обрядов?
Помнится, старик долго учил малого Косту складывать пальцы для новой молитвы. Коста фыркал и не слушался. Дед сердился.
Коста. Мир на мгновенье прикрыл глаза. Он сожалел, до конца не верил, всё отрицал. Глубоко внутри раз за разом повторял одно-единственное слово.
"Прости".
"Прости".
"Прости".
Словно наваждение. Больно терять родных... Неправильно...
Мир спустился с холма и окинул взглядом раскинувшиюся долину.
Каждая сказка обязана иметь хороший конец. Таково правило: миру - мир, а злу - конец.
У сказки его младшего брата просто не может быть плохого конца.
Что же видят светлы боги?
Что сулят в объятьях мрачных снов?
На Свароговой дороге
Слышу я ночи манящий зов.
