Гардфорд Мальсибер внимательно слушал свою собеседницу, которая болтала без умолку.
- ...и представляешь, какое у Гейла было лицо, когда он впервые попробовал стряпню моей мамы! Ох, это было уморительно. Моя мама правда потрясающе готовит, — говорила она, целенаправленно идя куда-то. А Мальсиберу оставалось лишь следовать за Помоной Спраут и вставлять комментарии. Как сейчас, к примеру.
— Представляю себе это, — он постарался сказать это и улыбнуться максимально добродушно.
На какое-то время она замолчала.
Когда они оказались около опушки Запретного леса, девушка подняла на Гардфорда пристальный взор своих карих глаз.
— У тебя потрясающее терпение, знаешь, — улыбнулась Помона.
— Спасибо моим родичам, воспитали во мне это, — хмыкнул он. — А долго ли ты будешь заговаривать мне зубы? —
— Столько, сколько понадобится. Ты же понимаешь, что я не стану рассказывать о Гейле компроментирующую информацию, —
— Вы, пуффендуйцы, хитрее, чем хотите казаться, —
— Ну. Не сказать, чтобы все, но да. Вы, слизеринцы, тоже не так холодны, как хотите казаться, не правда ли? — девушка вновь улыбнулась и прислонилась ближайшему могучему дереву.
— Эта затея изначально была обречена на провал, видимо, — Мальсибер устало прикрыл глаза.
— Зато погуляли, поболтали. Скажи же, тебе понравилось, да? —
— Естественно, нет, — легко ответил Гардфорд, пожав плечами.
Не надеется же эта наглая и невероятно милая пуффендуйка на то, что он так легко признает поражение? Ну уж нет. Где это видано, чтоб Мальсиберу нравилось, когда ему на уши вешают лапшу?
— Ложь! — воскликнула Спраут и подошла на несколько шагов. — Ну тебе же понравилось! Это у тебя на лице написано было, —
— Неужели? Ты так хорошо меня знаешь, по твоему? — он уже начал раздражаться.
Помона оглядела слизеринца и вздохнула. Упрямец.
— Ладно, не буду доставать. Просто, мы ведь знаем, что прогулка была приятной для обоих, — она улыбнулась. — Ты продолжишь свои бесполезные попытки вытянуть из меня информацию или разойдемся? —
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Спасибо, тварюшка
Fiksi PenggemarТом никогда не признается, что однажды поблагодарил тварь, которая могла и намеревалась, между прочим, его убить.