беги папочка

💜

Техён — похотливая скотина. Чонгук знает об этом уже семь месяцев, но никаких проблем не испытывает. Он чёртов пубертант: его член встаёт раз пятнадцать за день, задница намокает каждый раз, когда в его светлую голову забираются далеко не светлые мысли; история поиска на компьютере давно не содержит нихуя, кроме порно. Чонгук бесстыже возбуждён двадцать четыре на семь, и именно поэтому похотливая скотина устраивает его на все двести сорок процентов. Блять, Чонгук ведь был таким приличным омежкой

-опять во рту помойка, сволочь, — задыхается Чон, хватаясь за чужую шею. Альфа шлёпает его по заднице и швыряет на кровать, наваливаясь сверху. Тэхён — сексуальный маньяк: его блядские мускулистые руки тянутся к сладкой жопке Чонгука всегда, когда не тянутся к сигарете; его член встаёт, кажется, как только он видит омегу в радиусе двухсот метров. Он — двадцатиоднолетний третьекурсник-троечник, и играть на барабанах в ночном клубе у него получается намного лучше, чем сдавать сессии по ядерной физике. Тэхён не контролирует свой язык, до истерики смеётся над шутками про стояк, у него на самом деле большое доброе сердце, но выглядит он как взрослый брутальный мужик, особенно для милого шестнадцатилетнего Чонгука. — Папочка, а не сволочь, бэйбик, — поправляет его Тэхён, пропихивая колено между худыми ножками. Комната Чонгука очаровательна: на светлых стенах развешаны ровненькие полароиды и разноцветные лампочки, рабочий стол идеально убран, карандаши остро подточены, на зелёных цветочках в керамических горшках заботливо протёрт от пыли каждый листик. Учебники выстроены на полке по высоте, школьная форма отглажена и аккуратно висит на спинке стула. Прилежный малыш. Тэхён стебёт его за это слишком часто, и Чон всегда доказывает свою крутость: например, снимает с тетрадки обложку — настоящий бунтарь. На часах шесть вечера, единственный свет исходит от настольной лампы, а кровать слишком жалобно скрипит под тушей альфы. Чонгуку кажется, что она вот-вот треснет под ними, и это будет совсем не его вина: Тэхён со своими метр девяносто пять в высоту, плечами, ровно в два раза шире чоновских, и бёдрами, которыми можно задушить секунд за пятнадцать, будет платить за чёртов ремонт. Они целуются громко. Так громко, что омеге кажется, что Ким намерен его сожрать: он вылизывает его рот, внаглую игнорируя тот факт, что Чонгук жалуется на привкус табака — знает ведь, как мелкий тащится, когда он пафосно курит свои ментоловые мальборо. Альфа вдавливает лёгкое тело в кровать и не даёт Чону даже сдвинуться, чуть шевеля коленом в районе паха. — Блять, — выпаливает Чонгук, поджимая зацелованные губы, и буквально скулит. Боже, у него стоит так сильно. — Да кто тебя таким словам научил, бэйбик? — хрипит ему на ухо Тэхён и продолжает потираться, измываясь над бедным мальчиком, — Ты такой очаровательный, когда скулишь, — усмехается он. — Я кончу, — не слушая его, завывает Чонгук. Он может спустить в штаны даже от глубокого шёпота Кима, не говоря уже о том, что с ним вытворяет этот чёрт. — Только с моими пальцами на твоей простате, — Тэхён убирает колено и резко дёргает омегу за бёдра, подтаскивая к себе. Он хватается за края своей чёрной футболки, небрежно скидывая её куда-то на пол, и у Чона снова дёргается в штанах: альфа может буквально раздавить его собой, если захочет. У Тэхёна шесть рельефных кубиков, ради которых он никогда не ходил в спортзал — ему достаточно по выходным таскать ящики с алкашкой в баре лучшего друга за двадцать баксов в час. На рёбрах с левой стороны китайские иероглифы, набитые по пьяни, и Ким всегда пафосно заявляет, что это цитата великого Конфуция — так ему сказали выбравшие татуировку братаны, когда он вываливался из салона — но когда-нибудь он точно узнает, что написано там «люблю сосать и не только конфетки». Чонгук обожает щупать его тяжёлые мускулы и пускать слюни на мощную, накачанную грудь, а Тэхён никогда не бывает против — ему лишь бы раздеться. Младший немного сдвигает ноги от такого сексуального давления, но альфа пресекает попытку, скользя ладонями по внутренней стороне его бедра. — Смотрел порно сегодня? — спрашивает он, раздвигая чужие колени. Чонгук кусает губу и машет головой в отрицание, — Врунишка, — Тэхён ловко расстёгивает пуговицу на его свободных штанах для танцев, — Признавайся, грязный ребёнок. Чон слабо бьёт его в плечо и бесстыже облизывается, постанывая. Альфа разминает шею, пошло улыбаясь, и внезапно меняет позу: он валится на кровать, перекидывает омегу через свой торс и усаживает сверху. Чонгук в позе наездника выглядит потрясающе: его каштановые локоны немного прилипают ко лбу, руки скользят по крепкой груди, задница попадает идеально на стояк старшего. Тэхён подкидывает его на своих бёдрах и сдвигается вверх, пока не упирается спиной в подушки. Чон лезет целоваться, и альфа усмехается, когда чувствует, как у того трясутся коленки — малыш Гуки всегда возбуждается так сильно. — Пальцы, пожалуйста, — выдыхает он Киму в губы.