Право Сильного

Глава 6.

Спасайся, кто может! А кто не может? или Казнить нельзя помиловать...

Гарри, тяжело дыша, откинулся на подушки, рассматривая расписной потолок философским взглядом. На его груди, аккуратно уложенный, тихо сопел младенец с темным пушком на голове. Будущий лорд Нотт.

Роды прошли на удивление легко. Как потом объяснил заинтригованному Северусу Мастер-Целитель Фергюс, благодаря тому, что Гарри является Главой и Лордом множества Родов, его магический потенциал просто невероятно высок. Прибавьте к этому его королевский статус, а также тот пикантный факт, что у него, как у короля, имеется огромное количество вассалов, и получаете картину маслом.

Северус, присев рядом с юношей, крепко держал его за руку, поглядывая на спящего сном праведника младенца. В голове лорда Принц крутились мысли, за которые еще лет десять назад он бы убил, сочтя форменным издевательством. Неожиданно дверь отворилась, и в комнату просунулись любопытные мордашки детей, пришедших полюбоваться пополнением в семье.

Мальчика решили назвать Адальмунд Годрик Теодор Нотт.

Глядя на сына, Гарри довольно улыбался. Теперь они смогут завести своих детей. А то, стыдно сказать, их уже пять, и ни одного Поттера! Или Принца! Он сжал руку мужа и прикрыл глаза, засыпая...

***

Теодор Нотт-старший мрачно напивался, сидя в своих покоях в Хогвартсе и угрюмо поглядывая на ставший золотым браслет на запястье. Свидетельство его позора.

Сейчас Теодор и сказать-то внятно не мог, почему он решился во всем этом участвовать. Прежние причины казались глупыми и недалекими. Детскими.

Вот только последствия за содеянное были совсем не веселыми. В один момент потерять все: титул, власть, статус... все. И винить в этом стоит только себя.

Теодор вздохнул и отодвинул стакан с бутылкой коллекционного виски подальше. Так продолжаться дальше не может. Просто не может.

Раздраженный Нотт вскочил и зашагал по покоям, пытаясь найти решение проблемы. Ведь есть же какой-то выход!

Единственное, что радовало - что его отец не дожил до этого момента. Иначе помер бы от шока, предварительно собственноручно придушив сына. Воспоминания об отце вызвали стойкую чесотку. Зачесалась филейная часть, когда Нотт припомнил, какие к нему применялись меры воспитания.