Антон просыпается от того, что его сильно тормошат за плечи. Недоуменно открывает свои зелёные глаза, жмурится от света, видит нависшего над собой Арсения и не понимает, какого хуя этот пидор от него хочет. Выгоняет?.. Что, настолько негостеприимно?
— Какого хуя ты мне не сказал! — кричит он на Антона, который только больше запутывается в происходящем. Он приподнимается на локтях, следит за Поповым, который, добившись своей цели, а именно разбудив его, начинает махать руками, активно жестикулируя, и ходить по комнате, продолжая кричать. — Ты мог нормально сказать! Ты, сука, почему внятно не объяснил, что вчера случилось! — Антон морщится, у него пульсирует в висках от такого пробуждения, и в горле сухо, говорить тяжело. — Я же, блять, тоже человек, мог бы понять ситуацию, а ты просто нахуй припёрся и просил впустить, — всё ещё ругается Попов, постоянно бросая взгляды на юношу.
Что? — тупо переспрашивает сиплым голосом Шаст, пытаясь приподняться повыше, подоткнуть подушку под спину и сесть. Арсений замолкает, смотрит только с сожалением на него сверху вниз, прикусывает язык, сжимает губы в тонкую полоску, подходит ближе. Пальцами берёт за подбородок, отчего Антон дёргается, ожидая, что снова будет больно, но на удивление нежно поворачивает его лицо на себя, внимательно рассматривая рваные ранки в уголках губ. Морщится, как от сильнейшей зубной боли, снова ругается матом сквозь зубы, убирает руки, одной ладонью трёт глаза.
— Антон, блять, Антон... — причитает вслух, немного пугая своим странным поведением. — Я только что узнал, что у тебя вчера дома случилось. Ну какого же хуя ты об этом ни слова не упомянул, — Шаст наконец понимает. Даже слегка усмехается, сам не зная, почему, и шипит, потому что губы болят. Антон даже не говорит ничего в ответ, не находит нужных слов. Скажет как есть, что Арсений его и слушать вчера не хотел, а времени не было совсем, чтоб долго разглагольствовать, то Попов почувствует себя виноватым, а, может, даже разозлится, что его в итоге сделали вселенским злом, и за дверь выставит. Он не знает, куда ему идти, если выгонит... — Я думал, ты не всерьёз всё это вчера, уверен был, что уйдёшь, как только я... блять, — снова ерошит смолянистые волосы на затылке, ходит нервно по периметру комнаты, на школьника не смотрит почти.
— Ментов ты вызвал? — подаёт голос юноша, прерывая несвязные фразы учителя.
— Нет, — отвечает просто, без заминки, искренне.
— Хорошо, — Антону надо было это знать. Он хотел убедиться, что Арсений бы не вызвал, зная, что они его упекут в детдом, что не подставил так крупно. — И... откуда ты, ну, узнал? — непонимающе хмурится школьник. Неужели слухи так быстро распространились и до учителя?
— Пару минут назад пришли из полиции, расспрашивали, слышал ли я что-то, — отвечает Попов.
— А ты слышал? — тут же становится интересно. Неужели, если ответ «да», то Арсу настолько всё равно, что он решил даже не вдаваться в подробности, когда Шаст прибежал к нему ночью.
— Нет, я уснул в наушниках, — досадливо поморщился Арсений, явно сожалея в этот момент об этой тупой привычке. Антон кивнул, приняв эту информацию к сведению. — Понимаю, сейчас вопрос тупо прозвучит, но... как ты? — запинаясь, вопрошает Попов, глядя с сожалением. Шаст рассматривает его чёрные ресницы, брови, волосы, сравнивает мысленно с вороном и думает, что Арсений красивый, когда волнуется. И не понимает, как относится к нему. Он вчера вроде сам припёрся, заявил с порога, что готов отсосать, Арсений, как и обещал, оставил его на ночь — всё так, как и планировалось, но внутри всё равно кошки скребутся от того, как грубо с ним обошлись этой ночью. Хотелось верить, что будет как в детской сказке с хэппи-эндом, что Попов вдруг станет его принцем-спасителем и обережёт от всех невзгод, не требуя ничего взамен. Но он живёт в России, а не в сказке.
— Можно ничего не отвечать? — наконец отзывается Шаст. Арсений кивает понимающе.
— Можешь пожить у меня, сколько нужно, — говорит вдруг неожиданно, удивляя этим юношу. Антон таращит на него свои зелёные глаза, не моргает совсем и на всякий случай переспрашивает:
— Ты серьёзно сейчас? — Арсений, прислонившись спиной к дверному косяку, соединяющему коридор и зал, подтверждает своё предложение кивком головы.
— У меня репетиторство через час, наверное, будет лучше, чтоб тебя не видели. Мы будем заниматься на кухне, просто час посиди где-то здесь, ладно? — обводит взглядом зал и дверь в свою спальню.
— Димка, да? Позов, — догадывается Шаст, вспоминая подслушанный в школе диалог. Арсений выгибает бровь, смотрит слегка прищурено.
— Откуда ты?..
— Он никому не расскажет. Ну, что я тут. За это я ручаюсь, — вспоминая тот самый день в заброшке, заверяет подросток, поднимаясь с дивана и разминая затёкшую шею.
— Вы же 9 «Б» ненавидите, — хмурится учитель, не понимая, с чего вдруг такая уверенность.
— Не все, — фыркнул парень. — Мы с Позовым в одной связке. Только никому, — тут же серьёзно произносит Шаст. Всё-таки никто другой знать не должен.
— Ла-а-адно, — протянул несколько недоверчиво брюнет, но спорить не стал. — Завтракать будешь? — осведомляется, вспоминая, что школьника надо бы накормить.
— Нет, — подумав, качнул головой, шутку про «сытный ужин» проглотил вместе с комком рвоты, вставшим поперёк горла. — В больницу пойду, узнаю, как мама, — Арсений снова виноватый взгляд отводит, смутившись.
— Денег дать на проезд? — интересуется сухо, не жалостливо — и на том спасибо.
— Нет, прогуляться хочу, — Антон слепо верит, что днём его Славка не тронет, не посмеет, слишком много свидетелей кругом.
