Антон видит перед собой болотные замутнённые и покрасневшие от недосыпа глаза — и это глаза человека, который в этой жизни потерял всё. У Славы во взгляде только неоправданная ненависть и лёгкая затуманенность. Его кожа серая, потому что он отравил свой организм долгими годами запоев, и руки дрожат, но холодная рукоятка бабочки в хватке зажата крепко.
— Я же говорил, что таким мальчикам, как ты, опасно выходить ночью на улицу, — скалится ему в лицо, Антон морщится от противного запаха, как будто испорченного спирта и дешёвых сигарет, жмётся к стене, как последний дурак на задворках сознания думает: «А я ещё тогда был уверен, что ты — тот самый дядя, из-за которого таким, как я, опасно выходить на улицу».
-Я никому не сказал, — пыхтит из-под хватки, сжимает руку, которой его придушивают, но недостаточно сильно, чтоб перекрыть доступ к кислороду.
— Не ври мне, сука, — сжимает хватку сильнее. Антон чувствует, как начинает кружиться голова, причём как по щелчку пальцев — мгновенно. Надо было больше есть и меньше курить, может, сейчас бы не дрожал как осиновый лист на ветру. — В ментовке приняли заявление? Приняли?! — настаивает на ответе Слава, занося нож-бабочку, чтоб припугнуть. Шаст действительно ахуеть как пересрал в момент, когда над ним вознеслось лезвие. Перед глазами всё ещё свежи воспоминания, как мама лежит на полу, зажимает рану и стонет в голос. Антон боится боли. Антон боится смерти. Антон в этот момент понимает как никогда, что хочет жить.
Парень качает головой, насколько позволяет крепкая хватка, и старается оттянуть от себя руку Славы. У него начинает темнеть в глазах, и он чувствует, как его лицо покраснело, и глаза стали снова слезиться. Антон пытается пнуть ногой наобум, но попадает лишь по воздуху.
— Ты думаешь, мне есть что терять? Думаешь, не убью тебя? — Шаст готов во всё горло кричать «Нет!», потому что знает, что этот может. Он думает, что все проблемы уже и не кажутся ему такими проблемными в эту секунду. Вот высвободиться бы — и, в принципе, жизнь сразу наладится. Жаль, что дошло только сейчас, когда хороших исходов ситуации так ничтожно мало.
Антон думает, что задохнётся.
Антон думает, что его несколько раз пырнут ножом и оставят лежать на земле, пока не истечёт кровью.
Антон представляет, как захлёбывается кровью, и его тошнит.
Издалека раздаются весёлые голоса девушки и парня. Они идут к их подъезду, от входа в который они стоят в метрах четырёх. Антон дёргается, надеясь, что их услышат, и Слава, разозлённый этим, размахивает ножом рядом с его лицом с большой силой, свист рассечённого воздуха звенит в ушах. Шаст как-то инстинктивно выставляет вперёд согнутую в локте руку, и предплечье тут же пронзает острой болью, от которой он вскрикивает, потому что хватка ослабевает. Парень фактически отталкивает раненой рукой громоздкое тело от себя и сломя голову бросается к подъезду. Он падает на колени, тут же встаёт обратно, вздымая всю пыль вокруг, бежит на полусогнутых, цепляясь правой здоровой рукой за стену, отталкиваясь от неё, помогая себе. Слава догнать его не пытается, потому что появляются свидетели — та самая весёлая парочка целенаправленно движется в их сторону, видимо, покурить в темноте. Антон выбегает на свет, девушка с парнем, заметив его, шарахаются и тоже бросаются бежать подальше от стрёмного места, не пытаясь разобраться, что произошло. Девятиклассник залетает в подъезд, плотно прикрывает за собой дверь и бежит, спотыкаясь, на пятый этаж. Его трясёт. Его тошнит от вида крови. Он упал, наверное, уже раз пять, пока пытался подняться в квартиру. Он постоянно оборачивается назад, больше всего боясь, что его схватят за ногу.
