тремор и травмы

Часть 12. Обещание

Он просто огромный.

Не человек, а скала какая-то. Громадная глыба в пиджаке. Ростом еще выше меня, в пару раз шире и толще. И к тому же бородатый. Рыжая густая борода сплошь покрывает щеки, и по вискам переходит в такого же цвета волосы. Рассматриваю его с плохо скрываемым презрением, а в голове до сих пор набатом отдаются страшные слова Антона.

"шлюха"

"грязная и пользованная"

    - Тогда, готовь документы, Арс, - фальшиво улыбаясь, Стас суетится вокруг Ильи Александровича Макарова, который с довольной ухмылкой подписывает заявление об опекунстве, - завтра же запускаем процесс.

    Шеминов так воодушевлен предстоящей, наверняка, прибыльной сделкой, что даже не замечает моего опоздания на работу и перекошенного лица. Словно наседка порхает вокруг этого борова, что-то без конца щебечет ему и отвратительно хихикает над его неуместными шутками. После разговора с Антоном у меня до сих пор сумбур в голове, а лица Стаса и этого Макарова вызывают почти физически ощутимое отвращение. Уложить по порядку в мыслях услышанное никак не выходит, информация бурлит и вот-вот выкипит прямо через край. Да и как вообще можно адекватно воспринять ту жуть, которую, по словам Антона, творит здесь Шеминов? Тот самый, который прямо сейчас усердно трясет перед потенциальным опекуном папкой «Шастун», выкладывая на стол характеристики Антона разных лет и различные медицинские и прочие справки.

    - А сам-то он где? – Макаров через плечо передает заполненное заявление Стасу, - глянуть бы хоть на него еще разок.

    К горлу неумолимо начинает подкатывать тошнота, переходящая в резкий кашель. Урод полюбоваться хочет, оценить «товар» еще раз перед покупкой, чтобы точно удостовериться, не переплатит ли он. Бегает глазами по вееру бумаг перед собой и слишком подробно интересуется здоровьем Антона. Я закрываю лицо рукой, кашляю и отворачиваюсь, лишь бы не видеть слишком довольных рож ни того, ни другого.

    - Сейчас с бумажками разберемся, и Арс его к нам пригласит.

    Еле-еле откашливаюсь, но в груди все еще больно саднит. Мне срочно нужно уйти отсюда, иначе вывернет прямо на ковер. Или, желательно, на шеминовский стол. Из-за какого-то странного гула в ушах, почти не слышу, что говорит мне Стас, пока моя недоуменная физиономия не заставляет его повторить.