С ненавистью, Рейн (18+)

9. Экстаз

Дневник,

Ничего не изменилось. Мне, блять, до сих пор плохо. Почерк стал ещё хуже — а знаете, почему? Потому что мои руки трясутся, как у ёбаного эпилептика.

Радуйтесь, суки. Мне больно. Адски больно.

С тех пор, как Доктор Спеллман залезла в моё ебучее нутро, прошла неделя. Всё это время я находилась в двух состояниях: либо спала после укола снотворного, либо делала записи в этом охуеть каком омерзительном Дневнике, умоляя вас об обезболивающем.

Вам смешно?

Мне, блять, вообще не смешно. Мне страшно. Кажется, я схожу с ума.

Это пиздецки больно. Спина горит. Мысли путаются. Спеллман сказала перетерпеть, а новые таблетки, которые я принимаю, НЕ ДЕЙСТВУЮТ. ЭТО ЕБУЧЕЕ ПЛАЦЕБО.

Давайте проясним кое-что, ладно?

Во-первых, я не аутистка.

А во-вторых, вы ПИДОРА

Мать вашу. Я сломала ручку.

Просто покончим с этим. Ваш вопрос:

«Что заставляет вас улыбаться?»

Я даже не буду отвечать на это. Долбоёбы.

С ненавистью,
Рейн.

***

Она спускалась по ступенькам, держа в больной руке тлеющую сигарету, а во второй — чёрный пакет с мусором, который давно уже нужно было выбросить. Лицо девушки было белым, как полотно, а взгляд синих глаз — безжизненным. Её чёрные волосы потускнели и были собраны в неряшливый пучок. Мертво тело, но не разум.

— К сожалению, — прохрипела вслух Рейн.

Синие вены на её руках были подобны трещинам — она словно статуя, высеченная из камня, наблюдающая за миром пустыми глазами; один её вид пугал окружающих до чёртиков.

Мир вокруг коттеджа процветал: небо затянулось серыми тучами, из которых непрерывно лил дождь, на широких улицах не было ни души. Нет ни птиц, поющих до упаду, ни раздражающих лучей солнца. Сказка.

Рейн накинула капюшон, как только достигла мусорных баков и, закинув пакет в один из них, невольно заныла от боли в спине. Та ни на йоту не утихла. Следовала за девушкой по пятам. Напоминала о себе ежедневно. Ещё хуже, чем раньше.