Серебряная луна воспетая в ночи [MDZS]

Визит

Родные пейзажи практически сразу принесли покой в разум Цзян Чэна, хоть внешне это и не было заметно.

Звуки воды, рассекаемой вёслами лодки, ублажали слух мужчины. И лишь одна вещь не давала ему отдаться умиротворению. С того момента, как они проводили заклинателей Цинхэ Не и на протяжении всего пути в Юньмэн с лица Цзинь Лина не сходило нечитаемое выражение. Обычно громкий и неусидчивый ребёнок, который в дороге не стеснялся вечно добиваться внимания дяди или искать себе приключений на голову, сейчас сидел тише воды ниже травы и словно бы о чём-то непрерывно размышлял.

Цзян Чэн честно не знал, как правильно действовать в таком случае. После слов Инъюэ он намеревался разобраться с последствиями их ссоры, но с момента отплытия он так и не смог подобрать подходящего момента. И чем ближе они были к Пристани Лотоса, тем больше Цзян Чэну казалось, что ссора эта уже не имела никакого значения для его племянника. И глава ордена этим бесстыдно воспользовался.

По прибытию домой ничего не изменилось. Первые пару дней Цзинь Лин оставался таким же задумчивым и притихшим, да настолько, что прислуга несколько раз умудрялась поднять панику из-за его пропажи, хотя сам мальчик находился на самом видном месте. В какой-то момент глава ордена осознал, что племянник давно не приходил выпрашивать его внимания. Никаких просьб о совместной тренировке, игре или прогулке он не слышал практически неделю. Когда же он решил узнать причину данной странности, ему сообщили, что молодой господин Цзинь внезапно с головой зарылся в рукописи и учебные книги. Даже его личный учитель не мог объяснить столь внезапный порыв к знаниям и только неуверенно пожимал плечами.

Ответ пришёл через пару недель после их возвращения в Юньмэн, когда Цзинь Лин, в своей обычной манере, ворвался в кабинет главы и громогласно сообщил:

- Дядя! Через два дня к нам приедет Ма Инъюэ!

Документ, над которым в этот момент корпел Цзян Чэн, был безвозвратно испорчен большой чернильной кляксой. Он моргнул. Потом моргнул ещё раз и вместе с осознанием его брови ежесекундно нахмурились.

Отруганный А-Лин сидел на коленях на твёрдой циновке, исподлобья поглядывая на дядю, шагающего туда сюда перед ребёнком. Он всё продолжал вглядываться в текст на бумаге, принесенной племянником, хотя за это время прочёл его уже столько раз, что строки сами всплывали в голове.