Спустя 5 лет.
– Вы понимаете, что это вынужденные меры предосторожности, доктор?
– Да, понимаю.
– Этого достаточно. Ждите в лаборатории, я привезу пациентов.
– Мы ходим по краю пропасти, если в этот раз...
– Все получится, доктор Форд! Все получится.
Прямо с порога я ощутила до боли знакомый и родной запах. Запах сырости. Манящий сладкий запах коктейля. Естественно, этот запах чувствовался только до вечера. По вечерам запах спиртного кажется таким неприятным, как запах солярки и бензина, что даже до дома преследует запах алкоголя, что-то мерзкое и неприятное. В это время, люди напоминали грудукопошащихся червей. Напивались до жути. До той стадии, когда от алкоголя становится веселее, и в конце напиваются до беспамятство. А ведь всё началось мирно, когда это место только открылся четыре года назад. Не было громких музыков, никаких безумно танцующих людей на танцполе, никаких чересчур пьяные клиенты, а тихий уголок, где можно было посидеть с тишине, пить любимый коктейль, знакомиться с новыми людьми.
За стойкой бара приветственно помахал газетой Фрэнк:
– Ты услышала новости? Зацени-ка!
Усмехнувшись, подошла к нему, посмотрела на вечерний выпуск, на котором красовалось фотография Эмбер со своим возлюбленным. Крупные черные буквы заголовка кричали: "Наследница крупной компании и светская львица нашла вторую половинку!"
– Скоро и до тебя доберутся, – на его лице сложилась улыбка.
В этот момент зазвонил телефон. Я сняла трубку и услышала заботливый голос Памелы:
– Деточка, ты как там?
В её голосе чувствовалось переживание.
– Не волнуйся, Пэм, всё хорошо. Я как раз читаю статью. Когда мы говорили последний раз по телефону, она намекала мне об этом.
Общались мы редко, но все равно держали связь. И с мамой тоже. Эмбер рассказывала обо всем без тормозов, а я просто соглашалась, охала и смеялась, где нужно. Все-таки, она моя сестра.
Фрэнк положил руки на стол и с интересом наблюдал за нашим разговором.
– Хорошо. Я так понимаю, ты возвращаешься? – мягко проговорила она, и могу поклясться, что услышала облегчение в её голосе.
Поначалу, работать в нашем доме для неё было необязательным, и когда её единственная дочь Эми родила, Памэла с облегчением уволилась. Стала нянчиться с внучкой и валяла таким образом дурака довольно долго. И до сих пор валяет. Я видела Офелия только раз, когда она родилась. Теперь мне удастся загладить свою вину перед этой чудесной малышки.
– Да, я и так собиралась сделать тебе сюрприз, так как закончила здесь свои дела, – затем я посмотрела на Фрэнка. – Слушай, Пэм, тут тебе один замечательный мужчина передает горячий привет. Он хочет поговорить с тобой, но никак не признает это. Успокой мальчика, он невыносим, – громко рассмеялась я. – Сейчас передам ему трубку.
Он вытаращил глаза на меня, потом сделал несколько глубоких вздохов, пробормотал что-то, и вновь озарившись спокойствием, сказал в трубку:
– Здравствуй, Памэла. Как твои дела?
Дальше не слушала их личный разговор, чем бы я больше смутила кого-то. После всего событии в Дорнбирн, когда уехала, я стала совершенствовать, развивать то лучшее, что у меня есть. И постепенно стала меняться. Достигала больших успех, стала более радостной, свободной, счастливой. Потому что, то время, которое я раньше тратила на выяснение отношений, были бессмысленными. Теперь же изменила ту часть, ну и в итоге сейчас я имею то, чего хочу. Менялось время, менялась жизнь, менялась и я.
– Думаю, придется прощаться здесь, – прервал мои мысли Фрэнк. – Меня не будет на этой неделе.
И на меня обрушилась грусть.
– Я не люблю прощаться, Фрэнк. Но, знаю, что иногда приходится: тихо закрывать за собой дверь, неторопливо спускаться по лестнице и выходить в свет.
– Вот и умница.
Он присел рядом, обнял за плечи.
– Буду скучать по всем этим людям, со своими недостатками и тараканами в голове, – продолжала я. – Буду скучать по ласковому морю, которое подпитало меня силами. Я надеюсь, что увижу тебя с процветающим бизнесом в моем городе. В крайнем случае, подожди года два. Обещаю стать твоим спонсором, – хохотнули мы оба.
Мы так и простояли несколько минут, пока не устали от драмы.
Упаковывая вещи в чемодан, пришло сообщение от Дюк. Когда я училась в университете, Дюк Робинсон был всеми известным профессором, которого все любили. На его счету было много наград и номинации, что и вправду уважение к нему было заслуженное. Познакомились мы с ним в очередном научном проекте, после чего начал предлагать создать крутой проект, учитывая то, что получила я третье месте в том проекте. Написав ему, что я возвращаюсь, склонилась ко сну.
– Мисс, – услышала я сквозь туман в голове. – Мисс, мы приземлились.
Кто-то осторожно коснулся моего плеча. Я растеряно огляделась, не сразу сообразив, где я нахожусь.
– Хм, спасибо большое.
Затем отстегнула ремень, достала чемодан и покатила за собой. Не успела я включить телефон, как он тут же завибрировал у меня в руках.
– Привет, – я закрыла глаза и прислонилась к стене.
– Ты где? Я столько вкусного наготовила, так что бегом сюда! – радостно завизжала Памэла.
Как же все-таки хорошо, когда кто-то ждет твоего возвращание.
– Уже чувствую запах! Скоро буду, целую.
Я так устала после перелета, меня даже поташнивало. Мне пришлось проковылять несколько кварталов, прежде чем нашла такси. На повороте улицы образовалось небольшая пробка. Я торопилась и взяла такси, вернее, даже не взяла, а села.
– Мэдиссон, – назвала я адрес.
Водитель не обернулся, смотрел куда-то в сторону:
– По-моему, вы ошиблись. Я Джек.
– Очень смешная шутка, но я сегодня настолько устала, что не смогу на неё отреагировать.
Я откинула голову назад, вздохнула и едва ли не замурлыкала, как довольный котенок.
– Мисс, на данный момент я не работаю. Может, вы найдете себе другое такси?
– Что значит "не работаю"? – краем глазом посмотрела на подозрительного водителя.
– Вот так. Просто не работаю, – ответил тот. – Надеюсь, в Дорнбирн это не последнее такси, – добавил он, и я уловила в его голосе раздражение.
Какой безответный водитель, что ни разу не взглянул на клиента? Меня возмутили его слова, но я слишком устала, чтобы вступать в перепалку. Ругаясь про себя последними словами, решительно открыла дверь, и уже хотела полезть наружу, как услышала бормотание водителя:
– Господи, они все маньячки.
– Что ты сказал? Ты меня назвал маньячкой?
Тот непроизвольно и резко обернулся на мой голос и замер. Я попыталась лучше разглядеть обидчика. Даже подвинулась на краешек сидения, но увидела только спину, затылок, часть лица и руки.
– Нет-нет, я ничего не сказал, – ответил он после молчания.
– Не выйду, – обратно закрыла дверь. – Ты обязательно отвезешь меня, иначе я подам жалобу, – водитель не двинулся с места. – Может, поедем уже? Давай, зеленый горит.
Он опять устремился вперед, и опять тихо пробормотал:
– Во что я вляпался?
Джек лихо поддал газа, и мы полетели вперед. Я с интересом вглядывалась в местность, открывающуюся за окном машины. Это была безлюдная часть дороги. Проехали "Бонсай" – так называемый суши-бар, которые стали излюбленными местом отдыха горожан. Далее маленькие кафе и закусочные.
Прибавив скорость, прошли через тоннель, и после моста повернули направо.
Направо.
А ведь нам надо было налево.
– Минутку, мы куда едем? – спросила я, когда мы опять повернули не туда.
– Мисс, если вы пристегнете ремень безопасности, будет лучше, – сказал он, проигнорировав мои слова.
– Зачем это?
– Потому что, спустя несколько минут мы совершим небольшую аварию.
Резко врезались в машину впереди, не сильно, но я ударилась головой. Первая мысль была о том, что он полнейший идиот, который хочет нажить себе множество проблем. Прежде чем я хотела крикнуть на него, он вышел из машины, бросив мне на ходу, чтобы я дождалась его, не высовываясь.
Я подалась вперед, чтобы увидеть происходящее крупным планом. Джек смотрел на вмятины, когда появился хозяин другой машины. Отсюда ничего такого попросту не может быть слышно, отсюда можно только смотреть и ждать, кусая губы, когда две мужчины переговариваются о чем-то, не сводя глаз с друг друга. Вряд ли моё появление чем-то улучшить ситуацию. Джек стоял спиной ко мне так, что мне не удается разглядеть того мужчину. Вдруг я почувствовала что-то неладное, потому что мужчина в этот момент тот мужчина сорвался с места и бросился на Джека. Хотел ударить кулаком в лицо, но он от удара увернулся, перехватил руку и как тисками сжал его запястье. Вывернул его руку за спину и поднимал вверх до тех пор, пока лицо его не стало красным. Затем повалил его на землю и застегнул на них наручники.
Скоро я услышала характерный звук сирены. Это был уже всем знакомый сигнал полиции, преследующей преступника. Увидев, как замелькали огни полицейских машин, даже подпрыгнула от радости. Из одного автомобиля вышел офицер, и я заметила, что держал руку на кобурах. Они перекинулись парой фраз, после чего Джек рывком поднял лежащего мужчину и потащил к машине.
Я не собиралась сидеть тут и ждать, пока встречу очередного водителя, который окажется чуть ли не с органа.
– Офицер, – окликнула я его, который провожал взглядом машину увозящего преступника, когда вышла с машины.
Уверенное выражение лица, строгие и усталые глаза. От него веет какой-то особенной энергией и добротой, но в то же время ощущением серьезности и ответственности. Услышав меня, улыбается и протягивает руку:
– Вы оказали нам огромную услугу, мисс...
– Просто Лили, – пожали друг-другу руки. – Если моя огромная услуга состоит в том, что от безвыходности сидела не высосываясь, как просил Джек, то...
– Он не должен был так поступать, не было выхода, – начал оправдаться офицер.
И поняла, что они хорошие приятели.
– Нет-нет, ничего страшного. Я так понимаю, что у него работа под прикрытием, а тот мужчина преступник? – спросила я.
Офицер кивнул удовлетворенно.
– Раз оказала вам услугу, то вы должны подвезти меня, ибо я очень опаздываю, – говорю я, вспомнив, что мне полагается торопиться.
Он, нахмурившись, задумчиво смотрел сквозь меня.
– Наши ребята подвезут вас. Полицейская машина и сирена. Вам обеспеченно дорога без пробок.
– Разве копам можно так говорить? – я говорила весело, но тихим голосом.
– Уверен, вы надежный человек.
Это был аккуратный небольшой дом под большой крышей. Памэла не любила большие дома, в чем я разделяю её мнение.
Эми, дочь Памэлы будет отсутствовать целые два месяца без своей дочери в связи с переводом на работу. Она уехала ещё на прошлой неделе, но и Эми, и Пэм привыкли к тому, что Офелия остается надолго без матери.
– Пришлось побороться с какой-то теткой, чтобы достать это, – указала на шоколадный торт, украшенный фруктами.
На вкус торт и вправду был просто божественен.
Мы сидели за столом в маленькой передней, которая была одновременно и кухней, и столовой.
Офелия разглядывала меня долго, как интересный музейный экспонат, будто я и не живой человек. Она очень красива, с родинкой на щее, пухлыми щеками и губами. Памэла говорила, что она застенчивый ребенок. Думаю, при мысли, что ей придется разговаривать с незнакомыми людьми, застенчивая ... почувствовала трепет.
С Пэм мы разговаривали и разговаривали обо всем на свете, будто разлученные мать и дочь. Да, вокруг глаз и губ появились морщинки, слегка отвис подбородок, но в остальном пухленькая и добрая Памэла ничуть не изменилась. При виде меня она грузно села на пол, смеясь и плача одновременно. Нет, дело не в том, что мы не виделись. Мы виделись, но чаще всего переписывались, разговаривали по телефону и по скайпу.
Она наготовила еды на целую армию. Я ела все подряд и чувствовала себя неплохо.
– Лилианна, – предупредительным тоном говорит она.
Она знает, что я бывший булимилик. Знает, что мне когда-то вскрывали живот несколько раз. Знает, что я лежала между жизнью и смертью, но это уже другая история. Но, это не самая страшная часть. Самая страшная часть впереди, от которых бегут мурашки по коже.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Силентиум
RomansaДепопуляция. Уменьшение численности населения. Массовая эмиграция? Война? Голод? Совсем нет. Лилиана родилась в обеспеченной семье. Ее отец руководит крупной торговой компанией, а мать посвятила себя светским мероприятиям. Последний ребенок в семье...