50 дней до моего спасения [артон]

17 день. Праздничный плакат.

      Утро этого четверга началось не очень. Нет, я не проспал, и раньше не проснулся, да и душ был горячим. Просто после вчерашнего мини суицида (репетиции) у меня болели руки и немного голова. После душа, еле как дойдя до него ранее, я пошел к себе в комнату. Просто что-то надо менять, и я решил изменить последовательность кухни и комнаты. Я нашел обезболивающие, которое мне было так необходимо. После принятия этой живительной таблетки я начал одеваться. Собрался я круто: черная футболка, черные джинсы, черная мантия (или как там называется эта длинная кофта?), черные браслеты, черные кольца (а я и не знал, что у меня такие есть) и белые кеды. Хоть какое-то светлое пятно должно же быть? После своих не долгих сборов, что очень странно, я пошел на кухню. Там уже сидели мама, Юля и Сеня. И все мирно ели. Я поздоровался, посмотрев на плиту, я увидел кастрюлю, которой вчера не было. А я вчера вечером прям смотрел на плиту. Я открыл крышку и увидел манную кашу. Мою любимую, между прочем.
     
      — Тош, я сварила твою любимую кашу. Покушай, — как-то слишком мило сказала мама.
     
      — Откуда такая забота? — Очень угрюмо сказал я.
     
      — Ну, я же твоя мама.
     
      — Ясно понятно, — я положил кашу в тарелку и пошел в комнату, сказав по пути «спасибо».
     
      Я даже не знаю, почему пошел есть в комнату. Я просто не хотел никого видеть. В своей спальне я сел на кровать и стал есть. Невероятная тишина. Аж по ушам неприятно бьет. Уже доев кашу, я взял свой рюкзак, закинул тарелку на кухню и вылетел из квартиры. Я нацепил наушники, закурил сигарету и пошел по знакомому маршруту. На телефоне я включил «случайный выбор» и включилась какая-то грустная песня. Я даже не знал, что у меня такая есть. Но она прям описывала мое состояние. Я дошел до остановки и сразу же сел в автобус. Я закрыл глаза. Я просто не знал, как еще сдержать слезы, которые появились из ниоткуда. Я не знал, почему мне так больно. Но неожиданно открыв глаза, я увидел, что автобус подъезжает к моей остановке. Все-таки надо выходить.
     
      Выйдя из автобуса, я надел капюшон и шел, смотря на асфальт. И я даже не заметил, как добрался до школы. Впрочем, я даже не заметил, как добрался до кабинета литературы. Да и до парты я добрался на автопилоте. Я снял наушники, бросил угрюмое «привет» друзьям и упал на парту. Слава Богу, что Маша теперь сидит с Макаровым и моя парта принадлежит только мне.
     
      — Ушастик, что случилось? — Спросил Серега.
     
      — Все хорошо, — ответил я, поднимая голову. Но стоило мне это сделать, как я наткнулся на два голубых сапфира. Они тоже смотрели на меня. Я опять лег на парту, после чего продолжил, — просто голова болит.
     
      — Таблетку пил? — Спросил заботливый папочка Позов.
     
      — Пил. Не помогает. Да и спал плохо, — и я даже не врал. Спал я действительно паршиво. Дальнейшие расспросы прервал звонок.
     
      После звонка я так и не встал, а учительница этого даже не заметила, но это хорошо. Я бы и так не встал. Но после того, как все сели, я поднял голову и увидел боковым зрением, что на последней парте второго ряда сидит Арсений. У него че, свой кабинет забрали? Почему он второй четверг сидит с нами на литературе? И почему он смотрит на меня? Я, конечно, понимаю, что я та еще сволочь и достал на урок только тетрадь и ручку, но зачем же так на меня смотреть? Я опять лег на парту. Через минут десять я услышал:
     
      — Шастун, отвечай домашнее задание! — Эта тварь опять до меня докапываться будет?
     
      — Я не сделал, — ответил я, не вставая с парты.
     
      — Как это не сделал, Шастун? Тебе что, двоек мало? Так щас быстро организую! — Эта овца уже в истерике там бьется, что ли? Я все так же лежал, поэтому не видел.
     
      — Ставьте, мне не жалко, — хотя правильнее сказать, мне похуй.
     
      — А вот и поставлю. Арсений Сергеевич, вы только посмотрите на него? И так каждый урок! — Ах ты скотина! Ты же со мной в одном котле вариться будешь! Так безбожно врать.
     
      — Я после уроков разберусь, — идеально спокойным голосом сообщил Арсений.
     
      — Спасибо большое. А то я уже устала с ним. — А я с тобой, мразь. — Продолжаем урок.
     
      Вот дрянь! Что я ей плохого сделал? Постоянно одно и то же: «Домашнее задание отвечает Шастун.», «К доске, Шастун.», «Ой, а что-то Шастун уже давно не отвечал!». Бесит! Но после этой перепалки она меня не спрашивала, что очень хорошо. После звонка я вылетел одним из первых, не дожидаясь Диму и Сережу, и рванул в туалет, чтобы покурить. Пошли все эти правила. Я зашел в туалет, залез на подоконник, открыл окно и закурил. Не закрыв дверей, на перемене. А смысл что-либо скрывать? Да нету его! Я курил, ни о чем не думая. После того, как я докурил, просто сидел и пялил в окно. После звонка, я пошел на физкультуру, которая оказывается была сегодня в расписании. А я и не знал. Ну и ладно. Вздремну пока. Я зашел в зал, где ко мне подлетел физрук.
     
      — Шастун, где ты шляешься? Почему без формы? — Тут же спросил этот учитель.
     
      — Я не готов, — ответил я.
     
      — Двойка в журнал, садись, — я кивнул и не сел, а лег на скамейку, заранее надев капюшон. А что мне еще делать? Ни-че-го. Я закрыл глаза и все. Я просто отключился.
     
      Звонок с урока я услышал, поэтому встал и пошел на историю. В столовую я не хочу, все-таки дома кашу поел. В кабинет я зашел одним из первых. На своих местах уже сидели Макар и Маша. А возле учителя истории стоял Арс. Какого черта вообще? Почему он не в столовой? Я так надеялся его больше не увидеть. Ну сегодня уж точно. Я по старому обычаю ушел за свою парту и лег на нее.