Чимин
Ходячий мертвец. Вот как ты себя чувствуешь, когда твое сердце разбито. Вот как я себя чувствую после расставания с Джен.
Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. И искренне надеюсь, что больше не испытаю.
Самое смешное, что это действительно так. Я больше никому не отдам свое сердце. Оно принадлежит Дженни. И так будет всегда.
Теперь в моей груди вместо сердца зияет огромная дыра.
Возможно, я слишком драматизирую, но я так чертовски погряз в этой боли, что просто не вижу пути обратно. В моей душе лишь пустота, которая как бездонная яма затягивает меня все глубже и глубже. Каждый день и каждую минуту.
Говорят, что самое тяжелое после расставания - это ночи. Но для меня нет ничего тяжелее утра без нее. Протянув руку, чтобы обнять её и притянуть к себе, я натыкаюсь на пустоту в том месте, где она обычно спала. Никто не ругает меня, что по утрам я пью апельсиновый сок прямо из пакета. Каждое утро я готовлю только одну порцию омлета, и мне больше незачем ехать в район Mission. Я варю слишком много кофе, просто потому что я разучился варить его только для себя.
Я больше не могу поцеловать её утром на прощание.
Я вообще больше никогда не смогу ее поцеловать.
Я потерял ее. Позволил ей уйти из моей жизни. Окончательно и бесповоротно.
Все для того, чтобы успокоить собственную совесть. Все, чтобы не чувствовать себя так, словно я совершил нечто ужасное.
Впервые в жизни я уступил Тэхену и теперь начинаю жалеть об этом.
Как я ни старался, все равно все это обрушилось на меня.
Спустя несколько дней после разрыва с Джен я не мог заставить себя общаться с Тэ. Если он начинал цепляться ко мне, я цеплялся к нему в ответ. В конце концов, я начал винить во всем его.
Но накануне Рождества он ни с того ни с сего пригласил меня к себе. Тэхен не работал и предложил выпить у него, а не во Льве, что было странно.
Но я пришел. И даже принес ящик пива, потому что именно так и делают друзья.
Дверь была открыта. Он живет в старом доме без лифта, но у него довольно уютно. Хотя с соседями ему, мягко говоря, не повезло.
- Эй, когда ты уже начнешь закрывать дверь, - говорю я, заходя внутрь и запирая за собой.
Он сидит на спинке дивана и смотрит на меня так, будто все это время ждал моего прихода.
- Что случилось? - спрашиваю я, ставя ящик пива на кухонный стол. В комнате пахнет травкой, но я не могу сказать, под кайфом он или нет - Почему у тебя это безумное выражение на лице, брат?
- Не могу поверить, что ты солгал мне, - говорит он, и его лицо становится устрашающе бледным. В этот момент я понимаю, что все кончено, и как ни странно чувствую облегчение.
Но как бы то ни было, я пытаюсь изобразить недоумение.
- О чем ты?
- Дженни, - говорит он. Первое, о чем я думаю - черт возьми, она разговаривала с ним? Что она ему сказала? Рассказала, что знает о его чувствах к ней? Что еще?
Она в порядке?
Конечно же она не в порядке. Ты разбил ей сердце, идиот.
- Что с ней? – спрашиваю я, все еще надеясь на лучшее.
- Ты трахал её. Несколько месяцев.
Вот оно что.
Я с вызовом поднимаю подбородок.
- Кто тебе сказал?
- Ее подруга, Лиса - говорит он. - Она сказала, ты разбил ей сердце. И что ты прикажешь мне с этим делать?
Я даже не знаю, что сказать, и просто молчу в ответ. Мне на самом деле нечего сказать.
- Никаких извинений? – едко спрашивает он.
Точно. Не думаю, что это поможет, но все же.
- Прости, что солгал тебе.
- Конечно, - говорит он, резко кивая. – О’кей. Ты солгал мне, глядя в глаза. Сказал, что никогда не спал с ней.
- Я спал с ней.
- Несколько месяцев.
- Несколько месяцев, - соглашаюсь я.
- Как долго ты влюблен в нее?
- Примерно столько же, сколько и ты.
Он качает головой и натянуто смеется.
- Надо понимать, ты и есть тот парень, в которого она влюбилась. Это ведь ты, не так ли?
Я не мог проглотить застрявший в моем горле огромный ком.
- Я не должен был этого делать. И ни о чем не сожалею, - я делаю паузу. - Но я порвал с ней, потому что не хочу делать тебе больно. Я не знал, что ты любил ее, Тэхен. Пойми наконец.
Его темные глаза превращаются в щелки, напоминая змеиные.
- Но ты подозревал? Ты уже солгал мне однажды, так хотя бы сейчас скажи правду. Ты думал, что у меня остались к ней чувства?
Я киваю.
- Да. Но возможно не так...
Он не дает мне договорит, прицыкивая языком.
- Как банально. Не могу сказать, что удивлен. Я увидел ее первым, но думаю, в конечном итоге она стала твоей.
- Она больше не моя.
Он пожимает плечами.
- И что с того?
Я в шоке.
- Но я же отказался от нее ради тебя. Это что-то да значит.
- Ты отказался от нее ради себя! - кричит он мне. – Никогда и ничего ты не делал ради меня. Ты сделал это, чтобы избавится от чувства вины, хотел почувствовать себя лучше. Думаешь, ты проявил благородство? Поступил правильно? Ты эгоистичный мудак, всего был им и будешь, - он делает глубокий вдох. - Но сейчас ты хотя бы знаешь, каково это. Ты потерял ее. А с этого момента и меня тоже.
Мне было нечего возразить. Дженни уже послала меня, я не хочу слышать это еще и от Тэхена. Молча кивнув, я разворачиваюсь и выхожу из квартиры, оставив Тэхена.
***
Удивительно, на что готовы пойти люди в канун Рождества, если вы хорошенько им за это заплатите. К тому времени, как стрелки часов достигли девяти вечера, я вез свой багаж по одному из терминалов международного аэропорта Сеула, а все вещи из моей прежней квартиры в данный момент ехали в кузове грузовика по направлению в Пусан. Мало того, что грузчики проработали весь день, загружая мое барахло (за приличную сумму, конечно), так еще и нашелся какой-то сварливый еврей, который согласился перевезти мои вещи через всю страну.
Сначала я собирался это сделать сам. Но когда прошлым вечером я позвонил отцу и сказал, что собираюсь обосноваться в его в квартире, он настоял, чтобы я это сделал до Рождества. Которое, как вы поняли, уже завтра.
Это первое Рождество, которое я проведу со своей семьей за последние десять лет. Я даже не знаю, что осталось от того, что когда-то было моей семьей. Но это лучше, чем оставаться в Сеуле, где у меня вообще ничего не осталось. Мой отец был прав - зачем пускать корни, если некуда расти?
Нет Дженни. Нет Тэхена. И хотя я до смерти люблю свою работу, всегда можно найти другую. Пусан полон вертолетов, нуждающихся в пилотировании и полон новых возможностей.
Я сел на самолет, и пока мы взлетали одновременно с другим самолетом, идущим на посадку, я смотрел в окно, пока здания не скрылись за пеленой тумана.
Мое сердце осталось в Сеуле.
