Один в поле.

2.

В ослепительный новый мир, пахнущий свежей зеленью лугов и свободой, его ввело пробуждающее ласковое прикосновение А.

Они добрались!

Выглянув из окна, Латент присвистнул.

Мощёная дорожка старенькой аллеи вела к величественному дому, который покровительственно возвышался над сверкающими изумрудной листвой верхушками деревьев.

«Фасад с недавних пор выглядит намного скромнее, чем раньше,»— задумчиво промолвил А., похлопав Лотти по плечу.

Лицевая сторона здания действительно не отличался особыми архитектурными изысками. Белая и гладкая, как холст, она была вполне невзрачна, и только вытянутые окна, казалось, разраставшиеся в ширину по мере удаления от земли, нарушали её строгий рельеф.

— Видите ли, — А. взял Лотти под руку, различив в нем странное напряжение. Уж больно долго он изучал окна второго этажа, словно силясь проникнуть за их парчовую завесу, — Вычурная лепнина, балюстрады и прочие изыски требуют самого внимательного ухода, который обходится моей нелюдимой хозяйке намного дороже мнения редких гостей.

— Что-то подсказывает мне, что на внутреннее убранство дома и сад она не поскупилась, — заметил ему Лотти. Его голос звучал многим тише и грубее обычного. — Досюда доносится чудный цветочный аромат.

А. расцвёл гордой улыбкой, уличив в его косвенном комплименте.

Солнечный круг весело сверкал в окружении перистых облаков. Погода стояла ясная, отчего сама безмятежность витала в воздухе.

А. был счастлив и наконец дышал полной грудью, наслаждаясь каждым мгновением. Он внимательно посмотрел на Лотти, чтобы понять разделяет ли он его чувства, но тот попрежнему держался скованно, словно зверь, оказавшийся на чужой территории.

Они взошли на опрятное крыльцо. А. простучал заученную им наизусть ещё в детстве мелодию громоздкой ручкой, которая, отнюдь не сверкала на свету, что могло свидетельствовать лишь о том, что натирают их здесь крайне редко.

Вскоре за дверью послышались твёрдые, быстрые шаги. Их встретил дворецкий. Высокий, аккуратно стриженный мужчина, на чьих висках и щеках серебрилась благородная седина, принял верхнюю одежду молодых людей и почтительно пообещал отнести багаж в их комнаты. Стоило ему исчезнуть с дорожной поклажей, как их тут же подкараулил озорной мальчишка.