all shades of darkness

I'm so sorry...

Глубокая тёмная ночь скатилась на Детройт. Завывающий октябрьский ветер уносит тихие стоны пьяниц, лежащих по краям улиц, куда-то далеко, где их никто не услышит. Голые деревья, чьи ветви похожи на когтистые лапы, склоняются от пробирающего до костей морозного ветра и готовятся к холодам. Мелкая, почти неощутимая морось, заставляет жмуриться и отворачиваться, сжимаясь, чтобы не отдавать тепло, которого и так не осталось. Тэхён с Чонгуком идут пешком обратно к трейлеру, чтобы забрать машину. Идут молча. Тэхён, потому что опять о чём-то задумался, и, судя по глазам, о чём-то тёмном, о том, что точно не является спасением для него. Чонгук – о том, как теперь выпутываться из этого зыбучего песка, где только попробуешь пошевелиться, чтобы выпутаться, то тебя затянет ещё больше, приближая к смерти. В этот раз он погряз не один, но ещё и утянул за собой Тэ, у которого и без того полно мрака внутри, с которым он борется каждый день, чтобы заставлять себя цепляться за эту обречённую жизнь. Чон действительно переживал за него, а синяки на шее этого парня, лишь больно саднят в груди. Он переживал не из-за любви или подобной чепухи, как он говорил, никаких эмоций. Скорее чувство ответственности, за то, что он уже несколько раз спасал Кима от самого себя. Теперь Чон действовал из принципа, если он спас – то Тэ обязан жить, нравится ему это или нет. Тяжелое молчание становится ещё тяжелее, когда Тэ хватает Чона за кисть и останавливает. Чонгук разворачивается, пытаясь всмотреться в еле освещенные, далеким фонарём, черты лица. Тэ стоит опустив голову и собирается с мыслями. Пока Чон не вырывает свою руку: – В чём опять дело?–спрашивает он. – Ч-Чонгук,–Ким поднимает покрасневшие глаза, где уже скопились слёзы, удерживаемые невидимой стеной словно дамбой, уголки губ слегка подрагивали к низу и он произнёс,– Я, я такой слабый! – он глубоко вдохнул и поднял глаза к чёрному небу, не давая слезе упасть на холодный асфальт. Чон просто стоял и смотрел на него, да, Ким слаб, зачем он жалуется на это, не того человека выбрал. – Поэтому, можешь ли ты научить меня драться и стрелять? Потому что я ненавижу эту слабость, я ненавижу себя, за то, что я родился таким, – Тэ смотрит прямо в глаза Чона, словно тот его последний шанс, спасательный круг, за который Тэ цепляется вновь и вновь, не зная почему, но это не важно, когда ты сражаешься со своим разумом, что подталкивает лишь к одному единственному выходу, выходу слабых, – Я не хочу быть слабым. – Завтра, в семь утра, будь готов,– строго говорит Чон, разворачиваясь и подходя ко входу парковки его фургона. Он просто поможет ему. Чтобы продолжать выживать в этом бизнесе, нужно уметь постоять за себя. Да и если вдруг что, то еще один человек, который может прикрыть спину – будет как раз кстати. Парни собрали всё необходимое из разбросанных вещей и сели в машину. Тонированные окна превращали горящие огни в окнах в желтые расплывающиеся звёзды. Тэхён прокручивал в голове то, что произошло в той проклятой заброшке, где они были. Ему связали ноги и руки. Он проснулся от сильной головной боли и мужика, что пытался облапать его тело, так грязно и отвратительно, что Киму всё еще противно от самого себя. То, как он пытался сопротивляться, но сильные руки сдавили его горло, перекрывая доступ кислорода. Он был в панике от собственного бессилия, он уже почти смирился и принял ждущую его вечную тишину. Как вдруг враг отступил и рывком, поднимая его на ноги, повёл в другой отсек здания. Тэ трясёт головой, пытаясь выбросить из неё всё, что запомнил там. Но ничего не выходит, избавиться от болезненных воспоминаний никто не в силе, но принять их, тоже не так просто. Поэтому Тэ начнёт бороться за своё место в этом мире. А сегодня, уже пора отдохнуть. Чон заворачивает к высотным зданиям города, где живут только мажорики на дорогущих джипах и их самки торгующие внешностью. Высокая серая многоэтажка с охраняемыми дворами, открывает двери для Гука. Тут его проклятая квартира, в которую он не хотел возвращаться. Поднимаясь на двадцать седьмой этаж и отворяя дверь отпечатком пальца, Чон входит в квартиру, бросая спортивную сумку с вещами и закрывая дверь за Тэхёном. Светловолосый осматривается, пока Чон включает свет, и начинает понимать, почему Чонгук не хотел здесь жить. Огромное пустое пространство в чёрно-серых тонах. Пустые комнаты и безжизненные уголки. После всего, что Чонгук пережил, находиться одному в таком большом доме – было невыносимо. Пустота и тишина, давили и сжимались вокруг него, напоминая, что он совсем один здесь, в этом мире. – Ванная справа по коридору, прими её и ложись спать, завтра тебе понадобятся силы. – Но как же ты,– Ким указывает на запёкшуюся кровь на лице Гука, намекая, что лучше ему первому помыться и обработать рану. – У меня две ванных комнаты, я пойду в свою. Просто не думай много и ложись спать, – Чон уходит за дверь, что находится напротив комнаты Тэ и запирает её. Эта ночь будет бессонной для обоих. Погрязшие в собственных жизнях и мыслях парни, не способные самостоятельно избавиться от них. Завтра будет лучше. А если нет, то они привыкли, такая уж у них судьба, плескаться в марианской впадине, пока кто-то весело играет на мелководье.