Слишком разные, чтоб быть вместе.

Глава 21. Воссоединение брата и сестры

— Ц, чёрт. — Тихо, но очень злобно выругался Эррор, почувствовав, как кровь медленно потекла по руке, в которую относительно недавно попала пуля.
Прислонившись к стене он взмолился, чтоб его не услышали. Но видимо, у преследователя слишком хороший слух, потому что спустя всего секунду из-за угла в него кто-то выстрелил из револьвера и попал в ту же самую руку. Эррор, не ожидав этого, охнул, скривившись от неприятной боли в конечности, после чего посмотрел на человека, вышедшего из-за угла. Их взгляды встретились. Они молча смотрели друг на друга, не решаясь нарушить повисшую тишину.
— Смотрю, ты теряешь хватку. Как жаль.— Ухмыльнулся мужчина. — Не то что твой брат... Он сильно покалечил моих подчинённых. Но, он был слишком наивен и я смог его поймать.
Так, а вот это уже плохо. Мало того, что Инк в беде, так ещё и Фреша поймали. Кажись, Эррору придётся очень сильно постараться, чтобы выбраться отсюда живым и, при этом, чтобы они тоже остались живы. Он сразу догадался, что хочет сделать Дарк. Это было несложно понять по его словам, скорее всего, при помощи Фреша он будет шантажировать Глюка, чтоб тот сказал ему нужную информацию. Но какую именно Эррор не знал, у него было слишком много догадок и неизвестно, какая именно окажется верной.
***
ПиДжи стоял посреди кухни и смотрел пустым взглядом на столешницу. Рядом стоял Градиент, он взволнованно смотрел на него, не зная что делать.
— Чёрт... — Тихо сказал Папер, наконец придя в себя.
— Пи? — Спросил Град, который понятия не имел, что сейчас произошло. Когда он зашёл на кухню, Папер стоял возле стены и смотрел на столешницу пустым, словно не своим взглядом, такое случалось с ним всего один раз, когда он впервые связался с истинным, но то было почти полтора года назад и больше такого не происходило.
— Прости, Град, но я должен ему помочь. — Тихо сказал ПиДжи и, даже не посмотрев на брата, вышел из кухни.
Градиент, ничего не понимая, поспешил за ним. Тот уже стоял в прихожей и обувался.
— Может, ты хотя бы объяснишь, что происходит? — Спросил Текстурный.
— Он попал в западню и ему нужна моя помощь. — Кратко ответил Папер.
— Ты имеешь ввиду его? — С неким шоком спросил Град.
— Да. — С этими словами ПиДжи вышел из квартиры и вызвал лифт. Град не знал, что сказать, поэтому просто смотрел на брата с широко раскрытыми глазами.
— И куда ты собрался в одиночку? — Спросил Палетт, как всегда вовремя подошедший к братьям. — Омега, под вечер, один, хрен знает куда, хрен знает зачем. Может ты сначала подумаешь, прежде чем делать что-то?
Как всегда, он оказался прав. Папер и в правду не догадался о том, что в одиночку идти туда опасно. Было паршиво осознавать, что он настолько сильно сосредоточился на произошедшем, что совершенно забыл об этих мелочах. Спустя полминуты в его голове всплыл довольно глупый вопрос, но это не помешало задать его со всей серьёзностью, и не только этот вопрос.
— Во-первых, с чего ты взял, что я Омега? — Спросил Папер и как раз вовремя открылись двери лифта. — А во-вторых, я не настолько беспомощный, чтоб не справиться в сложившейся ситуации сам.
— С того и взял, что ты — Омега. И я бы посоветовал не идти в одиночку, даже если ты не считаешь себя слабым и тому подобное. Просто так будет безопасней. — С этими словами Палитра ушёл в сторону кухни. Град проводил его взглядом, а затем вновь посмотрел на Джемма.
— Какого хрена ты, блять, дверь закрыл!? Мудак, верни ключи! Пидор! — Мимо двери пронёсся очень злой Гот, с головы слетел капюшон и его волосы, растрепанные в разные стороны, были теперь всем видны, как и несколько прыщей на лбу, которые он до этого пытался скрыть чёлкой.
— Неа, не открою. — Донеслось с кухни, затем послышался смех, вместе с которым Палетт пробежал мимо Града в сторону комнат, а Гот, злобно шипя, хотел было пойти за ним, но, обратив внимание на Града и ПиДжи, остановился.
— Эм, а ты куда? — Спросил он, смотря на Папера.
— Спасать кое-кого. — Раздражённо ответил Пи, уже собираясь войти в лифт.
— А можно с тобой? — Поинтересовался Гот. Ему явно уже было невтерпеж сидеть дома.
— Две Омеги идут фиг знает куда под вечер. — Донеслось из другого конца коридора. Гот злобно зашипел и кинул в Палетта ложку для обуви, а Град безмолвно взмолился, чтоб после этого ничего не сломалось.
— Хорошо, только быстрее, а то уйду без тебя. — Не долго думая, согласился Папер, понимая, что если эти двое в порыве ярости разнесут дом, то их отсюда выгонят, не задумываясь.
Гот быстро обул кеды и, поправив капюшон, вышел из квартиры. Он зашёл в лифт, после чего двери закрылись и подростки поехали вниз. Консьержка на входе промолчала. Лишь слегка удивлённо посмотрела на Папера, видимо, узнав его, но останавливать не стала, чему ПиДжи был несказанно рад, хоть и не показывал этого.
***
Здание, окружённое кучей полицейских машин, им точно туда? Папер в этом уверен, но Гот был слегка взволнован. Как они вообще попадут внутрь, с учётом всех этих ментов и того, что внутри их тоже поджидает опасность? Пока Гот думал об опасности, Папер уже придумал как попасть внутрь и, взяв напарника за руку, пошёл в обход за несколько зданий. Выйдя с другой стороны, без лишних колебаний шмыгнул в подвальную дверь. Там Джем быстро вскрыл замок и зашёл в довольно тёмный коридор, освещением которого служили уж слишком блёклые лампочки, которые висели чуть ли не каждые метров двадцать пять, не меньше, а это редко, с учётом слабости их освещения. Парни переглянулись и пошли прямо по каменному полу, мимо решётчатых камер. Холод этих помещений пробирал до костей, Гот почувствовал, как по спине пробежались мурашки и натянул получше шарф. Папер же ничего не сделал. Он и без этого был нормально одет. Пройдя вглубь коридора они остановились на развилке. Папер задумчиво посмотрел на оба коридора и спустя полминуты решил идти в левый, а Гот только сейчас додумался, что нужно было спросить куда именно они идут, потому что он понятия не имел где они. Спросить — это, конечно, хорошо, но он всё же решил промолчать, ибо неизвестно кто их тут может услышать и поймать.
Снова выбор и на этот раз перекрёсток. Палет заметил на стене между левым и прямым проходом что-то очень похожее на указатель и подошёл к нему. Как бы иронично то не звучало, но там было написано как на камне из сказки. "Налево пойдёшь - кучу камер найдёшь, прямо пойдёшь - выйдешь к лестнице, на права пойдёшь - в ночи потеряешься, назад пойдёшь - на улицу выйдешь." Папер решил пойти к лестнице, Гот же просто шёл за ним, понятия не имел зачем им туда. Чем дальше они шли, тем сильнее чувствовался холод, тут уже поёжился ПиДжи. Хотя это не мудрено, а зачем он сюда в одних шортах пошёл? Откуда-то донёсся шум. Парни остановились и прижались к стене возле ещё одной развилки.
— Быстро, там копы! Валим, я не хочу получить пожизненный! Валим! — Паниковал один из четверых наёмников.
— Согласен, стоит поспешить. — Сказал второй.
После чего все четверо пошли, как назло, именно в их сторону. Папер, не долго думая, схватил Гота за руку и шмыгнул в одну из камер, не закрывая её дверь полностью и прячась в темноте, чтобы их не заметили. Но наёмники настолько сильно волновались о чём-то своём, что даже не посмотрели в их сторону, не то, что заметили. Когда они ушли на приличное расстояние, парни вышли из камеры и пошли к лестнице, которая как раз была за поворотом, из которого вышли наёмники. Спустившись ещё ниже, они огляделись. Папер, вообще не думая, пошёл в левый коридор, а Гот пошёл следом, задаваясь вопросом, откуда Паперджем знает, куда нужно идти?
Слишком много поворотов. Гот уже потерял все ориентиры и забыл сколько поворотов они уже прошли. Папер же не колебаясь шёл куда-то, будто точно знал, куда. Вдруг, на одном из перекрёстков, мимо них пробежал беловолосый парень в синей куртке и гетерохромными глазами. Он даже не обратил на детей внимания и убежал куда-то вглубь коридора. Гот даже понять не успел, как Папер прижал его к стене и мимо них пробежали три копа, которые тоже их не заметили и устремились за беловолосым. Джем снова двинулся в путь, свернул ещё несколько раз, и остановился. Гот решил, что не будет пока ничего спрашивать, ибо это чревато последствиями.
Прислушавшись, ПиДжи посмотрел на железную дверь неподалёку и тихо подошёл к ней, всё так же вслушиваясь в окружающие звуки. Тишина. Вообще ничего не было, лишь их дыхание и их же шаги. Посмотрев на замок двери и беззвучно повернув ручку, Папер понял, что она закрыта. Покопался у себя в кармане и достал оттуда раскладной ножик с несколькими видами ножей, открывашкой для пива, жестяных банок и ещё куча всякой всячины. Пару минут покопавшись с замком, Папер наконец смог его вскрыть, и неуверенно открыл дверь. Выдохнув, он заглянул внутрь. Железный стул возле стены и на нём он. Парень с белыми длинными волосами, которые были собранны в низкий хвост как и у самого ПиДжи, чёлка прикрывала глаза, на которых были чёрные очки с надписью YOLO и очень бледная кожа. Одежда у него была, словно он сбежал из девяностых. Вся яркая и вызывающая. Это был худи с одним карманом на обе руки и шорты, еле-еле достававшие до колен. На ногах были белые носки с красной полоской сверху и кроссовки. Всё это было настолько кислотных цветов, что перечислять их не очень даже хочется.
Он был привязан к стулу, голова поникшая, он, казалось, даже не ждал их. Но спустя долю секунды он поднял голову и посмотрел на вошедших. Папер сдерживая некий порыв радости, что был у него в груди от встречи с ним, подошёл и молча разрезали верёвки. Между ними была некая напряжённость. Гот сразу это заметил. Беловолосый встал со стула и слегка потряс затёкшими руками, после чего вновь посмотрел на ПиДжи.
— Честно, я думал, что ты не придёшь. — Сказал Кошмар-из-девяностых. Сейчас когда он стоял, разница в росте между ним и Пи была очень видна. Он был выше подростка почти на три головы
— Плохо думал. — Сказал Папер, складывая нож и убирая его в карман, он явно старался не смотреть на парня в очках.
— Ты всё ещё обижаешься? — Тихо спросил беловолосый.
— Да ну, нет конечно, на что мне обижаться? — С сарказмом спросил ПиДжи, направляясь к выходу из комнаты.
— Прости, я... — Он хотел что-то сказать, но не мог найти слов. — Ладно, неважно и... Спасибо.
— Не за что. — Сдержанно ответил Папер.
Они собирались пойти в сторону лестницы, но в этот момент мимо них пробежала девушка с растрепанными белыми волосами. На её щеке было чёрное пятно, словно она недавно что-то рисовала и случайно измазалась в краске. Ей вслед, знакомый подросткам голос крикнул бежать. Парень в очках, видимо, тоже был знаком с обладателем этого голоса, потому что взволнованно посмотрел в сторону от куда он прозвучал. Гот это заметил, насколько можно было заметить волнение у человека в очках. Паперджем тоже обратил на это внимание и вопросительно посмотрел на Кошмара-из-девяностых.
— Мне кажется, что это был мой брат. — Тихо сказал парень, в ответ на этот взгляд.
Омеги переглянулись. Они в любом случае бы решили помочь Глюку, он ведь им тогда помог выбраться и это будет неуважительно, если они, находясь рядом, не спасут его. Да и в принципе это аморально, нет, даже эгоистично оставить человека в беде.
Беловолосый парень, стараясь идти как можно тише, направился в ту сторону, откуда донёсся крик Эррора. Папер молча пошёл за ним, тоже стараясь быть как можно тише. Готу ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Заглянув за угол, их взору предстала такая картина: Эррор с подстреленной, окровавленной рукой стоял возле стены, пытаясь защититься кинжалом от Дарка - тёмноволосого мужчины, который по документам являлся приёмным отцом Хоррора. Тот стоял перед Глюком с пистолетом, нацелившись ему прямо в голову, Эррор уже не имел сил сопротивляться. Опустив руку с оружием, он смотрел в глаза Дарку. Алчные тёмно-карии, чуть ли не чёрные глаза, в которых не было ничего, кроме ненависти и злобы. Наверное вам знакома эта фраза: "Смотреть в глаза смерти". Пожалуй, именно это Эррор и делал в эту минуту.
— Твоё последнее слово? — С плотоядной улыбкой спросил Дарк.
— А может наоборот? Твоё? — Улыбнулся Глюк.
— Чт?-... — Не понял Дарк, но понять ему не дали. В его горло со спины кто-то воткнул нож. Алая кровь, немного обрызгав стену за спиной Тёмного, потекла по его шее тёплыми струями, из-за чего белая футболка под кожаной курткой начала приобретать бордовый оттенок.
Вы не поняли, что произошло? Что ж, а всё довольно просто. Пока Дарк выдерживал паузу, Кошмар-из-девяностых тихо подошёл к нему со спины и Эррор, благополучно это заметив, решил, что эта шутка отлично сюда подойдёт.
Вынув нож из шеи Дарка, который пытался дышать, но у него это явно не получалось, Парень в очках посмотрел на Глюка. Тот был заметно потрёпан. Куртка порвана, правая рука в крови, ботинки тоже заляпаны этой липкой тёмной жидкостью. Но тот, перестав подпирать собой стену, подошёл к брату, слегка улыбаясь.
— Ну и как ты смог выбраться? — Спросил Глюк.
Кошмар-из-девяностых не спешил с ответом. Он слегка повернул голову в сторону, как бы отводя взгляд. Эррор задумчиво поглядел в проход, из которого его брат, собственно говоря, и вышел. Лишь сейчас программист заметил там два силуэта, те вышли из тени, и Эррор с удивлением узнал детей, которых он вместе с Кроссом спас, пока они вызволяли Киллера.
— Судьба, однако, забавная вещь, когда связывает тебя с таким идиотом. — Сказал Папер, прямым текстом намекая в очередной раз, что он всей душой ненавидит Фреша.
— И когда вы это обнаружили? — Спросил Эррор.
Фреш и ПиДжи переглянулись. Они оба помнили как впервые встретились и поняли что они истинные. Тогда Фреш был тем ещё бабником. И то, что у него нашёлся соулмейт, не играло роли, ибо он не имел и не собирался заводить длительных отношений. А у Папера тогда была мама и она, узнав об их истинности, начала их всячески сводить, даже не смотря на просто ебическую разницу в возрасте, но... Как вы поняли, это сыграло очень плохую роль и Папер с Фрешем больше не общались. Свежему сейчас было очень стыдно за то, как он себя повёл тогда, не понимая чувств "маленькой" Омеги.
— Ну, года полтора назад... — Сказал Фреш.
— Почему ты мне не рассказывал? — Поинтересовался Глючный, с неким укором смотря на брата.
— Ты те времена не помнишь? Мы с тобой почти не виделись и, к тому же, это мне не казалось таким важным...
— Я же говорю — придурок. — Перебил Папер.
— Ладно. Понял, что произошло, а теперь, будьте добры, отправиться со мной на поиски одной особы, которая недавно пробежала мимо вас, а то я боюсь, вдруг она ещё куда-нибудь влипнет. — Сказал Эррор и они пошли искать Инк.
***
Бесконечные коридоры, повороты, решётки и чёртов полумрак. Она словно бежит по бесконечным лабиринтам и, кажется, они никогда не кончатся. Что она вечно будет бежать в неизвестном направлении. А за ней они, те кто лишили её свободы, те кто избили её, изуродовали, заставили склониться, сломали её и морально, и физически. Но она не сдаётся, вновь и вновь продолжает бежать с надеждой на то, что эти бесконечные проходы когда-нибудь кончатся. Когда-нибудь...
Ох, вот невезение, она в кого-то врезалась и почему-то именно в этот момент, у неё заболело левое плечо с чёрно-белой меткой соулмейта в виде креста, который обвивала змея с кинжалом во рту. Она упала, больно ударилась копчиком и, открыв глаза, посмотрела на того, в кого влетела на повороте. Это был высокий тёмноволосый парень, с красным порванным шарфом и в кожаной куртке. Он показался ей смутно знакомым, но в темноте она не могла понять кто это. Буквально в долю секунды тот схватил её за руку и поднял с каменного пола, второй рукой доставая из кармана пистолет и направляя его на преследовавших Ред убийц. Те не спешили нападать, остановились. Зря. Прицелившись, парень подстрелил каждого пулей в лоб. Те даже среагировать не успели, как уже лежали на холодном камне замертво.
Ред смотрела на трупы немного удивлёнными глазами. Запах, исходивший от Альфы, что прижимал её к себе был ей до ужаса знаком, но почему-то она совершенно не могла вспомнить чей он. В нём узнавались нотки чего-то такого домашнего, приятного, того, что не хотелось отпускать, как сон утром перед школой. Впав в некий транс, она не заметила как Альфа взял её на руки и куда-то понёс. Лишь спустя полминуты она обратила на это внимание. Пожалуй в этой ситуации её больше всего смутило то, что она машинально обняла его за шею, уткнувшись носом в его плечо. Подняв голову, она посмотрела в его тёмно-карие глаза, в которых отражались её собственные и что-то в этом всём было такое, что давало Ред некую уверенность в том, что всё будет хорошо....
Обьятья брата в детстве были такими же тёплыми. Казалось, он тогда хотел передать ей то, насколько сильно он её любит.
— Папс? — Тихо, еле слышно спросила Ред, смотря Альфе прямо в глаза. В её взгляде была надежда и искренняя радость, трепетное чувство, что отзывалось теплом в груди.
Папирус молча прижал её покрепче к себе, давая понять, что это не сон, что это правда он и, что всё будет хорошо.
Её глаза от счастья наполнились слезами. Она снова уткнулась носом в его плечо. В груди что-то трепетало. Она была так рада, что он пришёл за ней. За ней. Он пришёл именно за ней. Когда они вышли из здания Ред подняла голову и сразу же зажмурилась. От яркого дневного света с непривычки болели глаза, хоть время и было ближе к вечеру. Когда она привыкла к свету, то увидела несколько полицейских машин и толпу народа, которая громко о чём-то говорила. Среди них было несколько журналистов. Те держали камеры и микрофоны, пытаясь подойти ближе, чтобы запечатлеть наиболее сенсационные кадры. Папс открыл дверь одной из машин и сел в неё, всё так же прижимая к себе сестру. За рулём сидел незнакомый Ред мужчина в чёрном. Он о чём-то говорил по телефону, совершенно не обратив внимания на севших в машину людей.
Ред перевела свой взгляд на брата. Тот смотрел куда-то в сторону задумчивым и холодным взглядом. Долго смотря в его глаза, она заметила в них некую тревогу и дрожь. Её брат всегда с виду был холоден и спокоен, но внутри, это был самый чувствительный и переживающий за всех человек, просто... Он этого никому не показывал. Как внушили ему когда-то родители: нельзя показывать другим свою слабость.
Словно загипнотизированная, она смотрела в его карие глаза. Даже когда он перевёл свой взгляд на неё, она не сразу смогла отвести его, из-за чего смутилась и немного опустила голову. Папс молчал. Он не знал, о чём говорить, поэтому просто рассматривал сестру, которая сильно изменилась за несколько лет после своего исчезновения. Волосы выросли, глаза стали ярче, кожа ещё бледней, хотя казалось, что уже некуда, она вытянулась, черты лица стали более тонкими, веснушки исчезли.
Ред буквально выросла на глазах. Он помнил её ещё маленькой девочкой, когда они вместе гуляли в саду и разглядывали цветы, яркие маки, спокойные фиалки, разноцветные колокольчики и анютины глазки, маргаритки, ромашки и пруд с красивыми кувшинками и камышами. Он тогда сказал, что глаза Ред похожи на два изящных цветка мака, девочка тогда весело рассмеялась звонким голоском и сказала, что его глаза нельзя сравнить ни с чем — они слишком красивые. Они вместе побежали дальше, радостно смеясь и продолжая любоваться цветами. Это было словно вчера, но они так изменились с того времени. Время... Забавная штука, оно вроде есть и при этом его не существует. Оно вроде идёт, но при этом останавливается, а потом скачет галопом, как мустанг.
На переднее сиденье сел чёрноволосый детектив. На заднее сиденье рядом с Папсом сел парень со шрамом на щеке, а за ним в машину села Дрим. Ред её помнила, но сейчас интересней было происходящее за стеклом, на улице. Чёрноволосый что-то сказал водителю и машина тронулась, сигналя, чтоб толпа зевак и журналистов расступилась.
Ред смотрела в окно, но явно думала не о том, что происходило на улице. Её мысли занимал один глупый вопрос. А знает ли брат, что она его соулмейт? Девочка ещё в детстве заметила это. Каждый раз когда брату угрожала опасность, её левое плечо начинало слегка покалывать. Потом как-то раз она пришла к нему в комнату ночью и увидела на его плече точно такую же метку — чёрный крест и белая змея, которая держит в зубах чёрный кинжал. Тогда девочка ещё не до конца понимала смысл истинности, не знала, что значит "связанные судьбой". Но она точно понимала, что её связь с братом должна остаться в тайне, ведь если родители узнают, что их дети истинные, то... Девочка не хотела об этом думать. Спустя несколько дней с тех пор как она обнаружила на его плече метку, Ред тогда было лет пять, а Папсу тринадцать, девочка стала чаще обращать внимание на то, как она ведёт себя с ним, как разговаривает и о чём думает. Это совершенно не поддавалось описанию для маленькой девочки, это было странным, ведь... В её возрасте большинство девочек играют в куклы, читают сказки про принцев и принцесс, совершенно не задумываясь о том, кто их истинный, зачем они нужны и нужны ли они вообще. Но Ред была не такая, она была более внимательная и вдумчивая, возможно, поэтому у неё было так мало друзей. Ровесники не понимали её, считали странной, скучной и другой. Кто-то гнобил, кто-то издевался, кто-то не обращал внимания, но не было тех, кто защищал.
За окном мелькали дома, уже включились фонари, на улице темнело. Машина остановилась возле оранжевого дома-подковы. Найтмер вместе с Дрим вышли из салона автомобиля и, попрощавшись с Кроссом и Папсом, ушли в подъезд. Ред проводила их всёх тем же задумчивым взглядом. Кросс же был немного расстроен, хоть и старался этого не показывать. Машина вновь тронулась с места и поехала дальше. Выехала на Мартеновскую улицу и свернула на большую дорогу в сторону зелёного проспекта. Заехав во двор за магазином "Дикси", когда она вновь остановилась, из неё вышел Кросс и, махнув Папсу рукой на прощанье, тоже ушёл. Выехав обратно на главную дорогу, машина поехала дальше, в сторону Третьей Владимирской. Свернув у метро Перово, она поехала прямо.
Все эти места были знакомы Ред. Она смотрела в окно и думала о том, как же давно она здесь не была. Каждый магазинчик и площадка были ей знакомы. Она словно провела здесь всю свою жизнь, хотя, наверное, так и было, почти. В душе что-то приятно защекотало, когда она увидела серое, девятиэтажное здание — это был её дом. Машина остановилась у второго подъезда. Папс, покрепче прижав к себе сестру, вышел из машины и, кивнув водителю, вошёл внутрь дома, набрав восьмизначный код. Ред молча наблюдала за его действиями. За тем, как он вызвал лифт, как нажал кнопку седьмого этажа, как его зрачки слегка дрожали, смотря на дверь лифтовой кабины. Что-то в этом было такое привычное, вызывающее теплое чувство в груди. Хотелось что бы так было всегда.
Папс достал из кармана ключи от квартиры и, открыв её, зашёл внутрь. Включив в прихожей свет, он посадил Ред на лавочку, под которой стояло несколько пар ботинок. Девочка немного растерялась. У неё ведь сейчас на ногах не было обуви. Она выросла из тех кроссовок, в которых исчезла и поэтому ходила босиком, а значит ноги у неё чуть ли не грязнее асфальта. Но Папирусу видимо на это было всё равно. Он молча снял свои шипастые чёрные сапоги и повесил кожаную куртку на крючок. Затем он посмотрел на сестру задумчивым взглядом.
— Ты хочешь есть? — Спросил он. Только сейчас Ред поняла, что в её животе жуткая пустота, которая сильно тяготила.
Ред неуверенно кивнула после чего Папс молча пошёл на кухню. Девочка пару минут колебалась, а потом, тщательно отряхнув и вытерев ноги о коврик, встала и пошла в сторону ванной, чтоб помыть руки и ноги. Проходя мимо кухни, она увидела как брат достал из морозилки какие-то то ли пельмени, то ли вареники и положил их на стол.
Зайдя в ванную, Ред прикрыла дверь и, не долго думая, села на край ванной, перекинув ноги через бортик, после чего она включила воду и, засучив рукава, взяла мыло. Как же давно она этого не делала. Простое намыливание было для неё словно чем-то новым. Проводя мыльными руками по ногам, она с детским восхищением смотрела на то, как пузырьки пены лопаются и мелкие брызги еле заметно падают в воду. Тщательно натирая пятки, она с удивлением поглядывала на тёмно-серый цвет воды. Ужас, какие же, всё-таки, у неё грязные ноги. Спустя минут семь, она всё же более-менее отмыла ступни и, ополоснув их от мыла, посмотрела на висящие здесь полотенца. Их было два, одно для рук, второе большое. Каким воспользоваться Ред колебалась. А вдруг брат разозлится?
В тот момент когда она об этом подумала в ванную заглянул Папирус. Он спокойно протянул девочке красное полотенце с белыми узорами по краям. Ред взяла его благодарно кивнула после чего брат скрылся за дверью. Хорошенько вытерев ноги, она посмотрела на себя в зеркало и подумала, что так дело не пойдёт. Волосы спутанные, на лице несколько царапин, огромная куртка, которая вообще была не её размера так ещё и вся грязная. Ну не будет же она так по дому ходить.
Немного намочив волосы, чтоб их легче было расчёсывать, Ред отыскала на полочке свою старую расчёску и принялась вычёсывать грязь из спутанных каштановых локонов. Аккуратно расчесав свои волосы, она ещё пару раз их слегка намочила и, вытерев тем же красным полотенцем, пригладила их и с удивлением обнаружила, что выросли чуть ли не до пояса, а она то думала, что не ниже груди.
Сняв грязную куртку, она осталась в, как ни странно, довольно чистом красном свитере с дырявыми плечами, который на ней походил больше на короткое платье, ибо он был балахонистый и, опять же, не её размера. Под свитером на ней были легинсы чёрного цвета. Они, как и куртка, тоже были далеко не первой свежести. Сняв их, она вновь поглядела в зеркало, в одном свитере она выглядела довольно мило, но вопрос был в том, как на это отреагирует брат.
Ред этого не могла знать. С их встречи в подземелье она сразу поняла, что он сильно изменился, стал более спокойным, что ли? Но это не суть важно. Главное, что это не тот Папирус, которым она его помнила, которым он был тогда, до того как она исчезла. Это уже был совершенно другой человек. Девочка хорошо помнила, как они росли и как быстро менялись их приоритеты. Помнила, как Папс с каждым днём становился холоднее к ней и окружающим. Помнила, как вернувшись из школы, она боялась показать родителям дневник, потому что получила тройку, но они узнали и избили её чуть ли не до смерти, а брат даже не выглянул из комнаты, хоть и отлично знал, что происходит. Она помнила, как тогда надеялась на то, что он защитит её, как и всегда. Помнила, как сильно она тогда разочаровалась и сидела в углу своей комнаты в слезах не из-за того, что её поругали за тройку, а из-за потерянного доверия и предательства со стороны брата.
Потом врачи сказали, что у её матери рак мозга, страшная, непредотвратимая болезнь, суть которой она тогда не могла понять, но знала, что мама скоро умрёт. Хоть родители и были строгими, Ред всё равно их любила и когда мама умерла, она долго не могла смириться с тем, что её нет. Её мозг отказывался принимать тот факт, что люди правда навсегда умирают. Отказывался до тех пор, пока отец не начал пить. Он долго сдерживался, долго терпел утрату своей возлюбленной, но в итоге сдался. Стал выпивать по несколько бутылок пива, а может, и чего-то покрепче вечером и срываться на детей. Но даже тогда Папс не стал защищать сестру, приняв как должное точку зрения отца о том, что большинство Омег слабые и глупые, и что Ред, наиглупейшая из всех, а мать её была Гаммой, и мать отца тоже, и мать матери. Поэтому понятие, что Омеги могут быть умнее, отсутствовало в его сознании и он с абсолютной уверенностью утверждал, что Ред бесполезна и лучше бы они тогда сделали аборт.
Воспоминания о прошлом настолько сильно заполнили голову девочки, что та совершенно забыла о том, что брат наверное уже давным давно приготовил еду и скорее всего ждёт её. Из горьких воспоминаний её вырвал Папирус. Он открыл дверь в ванну и, заметив Ред находившуюся не в этом мире, не долго думая, тронул сестру за плечо, от чего та вздрогнула и посмотрела на брата испуганным взглядом. Потом смутилась, осознав то, как долго она находилась в ванной. Папс, интуитивно поняв её, открыл дверь пошире, прося её выйти, что она и сделала, виновато смотря куда-то в пол. Она пошла на кухню, ступая по линолеуму своими босыми ногами. Папс, закинув вещи сестры в стиральную машинку, пошёл следом.
Пельмени уже были разложены на две тарелки, которые стояли на столе друг напротив друга, возле них лежала вилка, а посередине стола стояла пачка майонеза. Ред неуверенно подошла к стулу и села. Папс же приземлился напротив, принимаясь за еду. Ред взяла вилку и тыкнула ей в пельмень, эти действия, на которые мы вряд ли обратим сейчас внимание, она делала с некой нерешительностью и возможно страхом, боясь что-то сделать не так. Уже столько времени прошло с тех пор, как она ела что-то подобное или хотя бы "людское". В подземелье у мафии её кормили объедками, раз в два-три дня, и то если повезёт, а так раз в неделю. Сейчас обычные пельмени казались ей райским блюдом. Это было так странно, но в то же время она была несказанно рада, что она не ест объедки из мусорки.
Хоть Ред этого и не замечала, но Папс наблюдал за ней. Смотрел на то как она ест, как изменяется её выражение лица от вкуса нормальной еды, а не того, что она ела там, он наблюдал за этим всем с некой интригой. Ему тоже было непривычно видеть её, разговаривать и вообще осознавать, что она есть. Да, именно есть, ведь когда она пропала, он думал, что это навсегда, что она исчезла с концами или, если точней, умерла. На самом деле, он боялся этого, хоть тогда он и считал её обузой. Даже после смерти отца. Но он всё равно не мог представить свою жизнь без неё, но пришлось. И не представить, а прожить так несколько лет. А сейчас она так спокойно ест пельмени, но при этом так наслаждаясь ими, словно ела какой-то очень вкусный торт.
Если быть честным, хотя бы с самим собой, Папс чувствовал себя виноватым, ведь если бы он так к ней не относился, то она бы не сбегала из дома и не пропала бы на чёртовы пять лет. Без неё было сложно. Она всегда приходила в нужный момент, сама того не осознавая. Она успокаивала его своим присутствием, он раньше не понимал того, насколько сильно он от неё зависим. Не понимал, что если она исчезнет из жизни, то мир для него перевернётся с ног на голову. Он тогда не осознавал, что каждый раз, когда она была в школе или сбегала из дома, он каждый раз по ней скучал и волновался. Так противно было осознавать, что он был настолько плохим братом, что она сбегала именно от него.
От мыслей его вырвал звук отодвигания стула. Ред встала и, подойдя к раковине, положила туда тарелку и, включив воду, принялась мыть за собой посуду. Как и раньше: всё сама. Почему он не замечал того, насколько она внимательна и самостоятельна, слепо верил в папину точку зрения об Омегах и совершенно не замечал ничего хорошего в её действиях, лишь плохое. Скорее всего, его убьёт собственная совесть, если он и дальше продолжит вспоминать как он вёл себя с ней раньше.
Встав из-за стола, Папс хотел тоже помыть посуду, но Ред изловчившись быстро взяла тарелку и помыла её за Папируса, который хотел было отобрать тарелку и всё же помыть сам, но, увидев решимость в глазах Ред, передумал этого делать.
Пока Омега мыла посуду, Папс успел подумать о том, где она будет спать, ведь её комната на данный момент превратилась в склад всего что можно, и разбирать весь тот хлам, который там нагроможден он на ночь глядя не собирался, поэтому решил, что пусть они пока что поспят вместе, ибо у него была кровать на двух человек, да и к тому же, ему так казалось, что будет спокойнее, нежели она будет спать одна. Когда Ред помыла посуду и поставила чистые тарелки в шкафчик над раковиной, Папирус, жестом позвав её за собой, пошёл в сторону своей комнаты, мимо ванной и старой комнаты Ред. Омега молча шла за ним, посмотрев в сторону своей комнаты, но промолчав, хоть в её голове и всплыл вопрос: "Где она будет спать?"
Папирус, зайдя в свою комнату, полез в шкаф, для того чо бы достать какую-нибудь футболку, чтоб Ред не спала голышом. Девочка молча наблюдала за его действиями. Найдя серую футболку с надписью "Let's sleep. I'll do it tomorrow." Он повернулся лицом к задумавшейся о чём-то Омеге.
— На. Пока что поспишь в этом. У меня нет подходящей для тебя одежды. — Сказал он, протягивая футболку девочке.
Она неуверенно кивнула и пошла в ванну переодеваться. Папс же поправил кровать, застелив её по нормальней и стал дожидаться Ред. Она вернулась с немного смущённым лицом, футболка брата оказалась довольно короткой и еле-еле закрывала начало ног. Папс, не выдержав, усмехнулся с лица Омеги.
— Очень смешно. — Буркнула Ред, пытаясь натянуть футболку пониже.
— Это была самая длинная футболка в моём гардеробе. — Сказал Папс из-за чего Омега ещё сильней покраснела, понимая что больше спать ей не в чем, не ляжет же она в чистую кровать в грязном свитере.
Приметив то, что Ред довольно милая когда смущается, Папс всё же перестал смеяться и сообщил ей, что сегодня она будет спать здесь, от чего Омега несколько секунд стояла с шоком на лице. Понять, что именно она там себе вообразила было невозможно, но я скажу одно: "Её больше волновало то, что брат может увидеть метку на её плече чем то, что они будут спать вместе". Кое-как успокоив себя тем, что она будет спать на спине, что вырез у футболки небольшой и Папс ничего не увидит, она молча кивнула.
Вскоре они легли спать. Ред уснула практически сразу, а вот Папирус долго не мог провалиться в сон. Он думал о том как будет жить дальше, зная что его сестра его соулмейт. Спросите, как он узнал об этом? Всё довольно просто. Когда она исчезла, у него часто болело плечо, на котором была метка, в тот день, когда Найтмер позвал его, чтоб он помог с арестом мафиозников, плечо не болело до тех пор, пока он не вошёл в подземелье, а там он словно чувствовал, что произойдёт что-то очень плохое, если он не найдёт того, кто связан с ним судьбой. Когда Ред врезалась в него, плечо болеть перестало и это навело Папса на мысль, что именно Ред его соулмейт. Но так же его мучал один вопрос. Знает ли она об этом и если да, то что она об этом думает, и как она к этому относится.
Судьба — странная вещь. Порой она связывает совершенно разных людей, или одинаковых, а порой родных. Понять, что именно судьба хотела этим сказать сложно, а порой и невозможно. Зачем судьба связала их и почему? Может она хотела что бы они всегда были братом и сестрой, как статус, может хотела чтоб они были друзьями, неизвестно, но... Кажется, он считал её больше, чем просто "сестра".
Копаясь в своих мыслях, Папс долго не спал, а потом в полудрёме слегка приобнял Ред одной рукой и наконец уснул.

Люблю инцест и убиваю этим людей. Да. Как же без этого. Чур в коментах без осуждений, окей? Кусаться буду:^