Ошибка по Фрэйду

11. Жалость

Они крались вдоль стен, как два преступника, и было в этом нечто настолько захватывающее, что Гермиона даже не обратила внимание на то, как пальцы Драко обхватили её запястье.

— А как же остальные? — она остановилась, и Малфой раздраженно нахмурился.

— Чтобы ты знала: у меня аллергия на гриффиндорское благородство, — он возмущенно посмотрел на Грейнджер и снова потянул её за собой, но Гермиона шутку не оценила и упрямо прилипла к стене. — Да брось! Поттер разберется.

— Гарри тоже здесь? — с надеждой спросила она, тут же просияв.

— Нет, но я надеюсь, что скоро появится, — Драко нетерпеливо заглянул за поворот и снова сделал попытку сдвинуть Гермиону с места, но она только сердито нахмурила брови. — О, Грейнджер! Так бы и сказала, что хочешь, чтобы я понес тебя на руках!

— Объясни, — она сощурилась, высвобождая запястье. — Как ты здесь оказался?

— Может быть, позже, когда нашим жизням будет грозить чуть меньше опасности?

— Нет!

— Мерлин всемогущий! — тихонько взвыл он и чем-то напомнил Гермионе Арманда Малфоя. Оглянувшись по сторонам, он поднял палочку и одними губами пробормотал какое-то заклинание. Гермиона внимательно наблюдала за древком, ожидая результата, и уже через секунду в воздухе начали появляться серебристые светящиеся частицы, стремящиеся вверх. Грейнджер изумленно наблюдала за их полетом до тех пор, пока вдруг случайно не опустила взгляд на свой рукав. Она сдавленно охнула: частицы отделялись от свитера, который ей сегодня утром преподнес Малфой.

— Ты соврал! Это не Джинни передала мне одежду.

— Нет, — он продолжал наблюдать за полетом магии. — Одежда и правда принадлежит ей. Но я взял на себя смелость добавить кое-что еще, — Драко протянул руку вверх, и около неё закружились серебряные частицы. Уплотняясь и сужаясь, поток с бешеной скоростью преображался во что-то крошечное, и лишь когда Малфой опустил ладонь, Гермиона смогла увидеть тонкое серебряное кольцо. Она подняла обескураженный взгляд на Драко, и он, почему-то сосредоточенный и предельно серьезный в эту секунду, потянул за цепочку на своей шее. Похожее кольцо, только немного шире, висело на его груди.

— Вот о чем говорила Рудольфия, — смогла просипеть Гермиона, когда все в её голове сложилось в единую картину. — Родовая магия. Мерлин и Моргана, Малфой! Это что, обручальные кольца?!

— Во-первых, не обручальные, а помолвочные, — так, будто это имело большое значение, произнес Драко. Он видел в глазах Гермионы недовольство и хотел защититься всеми возможными способами. — А во-вторых, откуда ты знаешь мою прапрапра…

— Неважно! — выпалила она. — Если ты знал, что я здесь, почему не привел с собой авроров?

— Я не знал. Магия только перенесла меня туда, где ты находилась. На большее она не способна.

— Господи! Это ведь магические артефакты, Малфой! Их нельзя использовать на ком-то без разрешения! Почему ты ничего не сказал мне?

Драко раздраженно выдохнул и попытался улыбнуться:

— Ну, дорогая, я планировал сделать предложение в более романтичной обстановке, и…

— Прекрати! Малфой, если ты сейчас же…

— Ты бы не согласилась, ясно? — он выдохнул это с такой яростью, что Гермиона испуганно замерла. — Потому что мисс Грейнджер считает, что знает все лучше всех и сможет найти выход из любой ситуации. Потому что мисс Грейнджер не привыкла на кого-то полагаться и кому-то доверять! — он чувствовал гнев на её беспечность. — Я попросил тебя не уходить, но ты все равно не послушалась. Я знал, что так будет, и только поэтому решил перестраховаться. У меня не было ни другого выхода, ни времени, чтобы спорить с тобой об этом. Ведь что значат слова какого-то там Драко Малфоя по сравнению с твоей самоуверенностью?

— Малфой…

— Говорю я, — жестко оборвал он и повернулся к ней всем корпусом, почти оттесняя к стене. — Если бы ты не ушла, то не была бы в смертельной опасности. Но ведь у тебя с детства пристрастие к приключениям! — он стиснул кулаки и перевел дыхание, стараясь успокоиться. — Если бы не моя уловка, Грейнджер, никто не знает, дышала бы ты сейчас или нет. А вместо благодарности я получаю шквал несвоевременных и абсолютно несправедливых упреков! Это так раздражает меня… — он сжал зубы, чувствуя, что повышает голос. — Я думал, что не успею. Впервые за много лет я испытывал такой ужас. Господи, Гермиона! — Драко взглянул в её распахнутые глаза, и что-то болезненное скользнуло в самой глубине его зрачков. — Я думал, что больше никогда не буду так бояться…

— Драко, — она обхватила его руку своими ладонями и несильно сжала. Его потряхивало, и кожа была холодной, словно у мертвеца. — Мне жаль, что я стала причиной твоего страха. И, возможно, мне не следовало поступать так опрометчиво. Ты прав, я привыкла рассчитывать только на себя, и это казалось мне правильным.

— Так не должно быть, — он медленно протянул кольцо, лежащее на ладони, к ней. — Я бы хотел, чтобы ты доверяла мне. Видит Мерлин — я многое для этого сделал.

— Я доверяю тебе, — шепотом призналась Гермиона и тут же ужаснулась тому, как просто эти слова слетели с её губ.

— Правда? — он пристально посмотрел на неё, словно пытаясь распознать ложь, но лицо Гермионы, как всегда, отражало только честность.

— Да, — одними губами ответила она и кончиками пальцев взяла кольцо с его ладони. — Мне непросто это дается, но я правда, — Гермиона осторожно надела кольцо на средний палец, — правда стараюсь.

— Спасибо, — он завороженно наблюдал за тем, как гладкий металл скользит по её пальцу. Драко медленно поднял голову и осторожно заглянул ей в глаза. Гермиона ответила испуганным взглядом и слегка вздрогнула, когда его лицо приблизилось. Его судорожное дыхание теплом касалось её подбородка. Драко не мог произнести ни слова, его взгляд пытался отыскать в глазах напротив желание или хотя бы согласие, но Грейнджер только дрожала, опустив ресницы. Малфой считал, что замершее сердце — чушь, бытующая лишь в любовных романах, но когда он сделал почти незаметное движение к её губам, оказалось, что оно действительно способно окаменеть на несколько коротких секунд.

— Нет, — слабые ладони уперлись в его грудь. Драко почувствовал, как застывшее в груди сердце беспокойно заныло. Её короткое «нет» коснулось его рта потоком теплого воздуха, но обожгло так, будто было слитком раскаленного железа. Разочарование, обида, злость, горечь — Драко вряд ли мог идентифицировать то, что захватило его в ту секунду, но испуганный взгляд Грейнджер говорил о том, что его лицо приняло враждебное выражение. — Не… — она не успела договорить, потому что в этот же миг откуда-то из-за поворота раздался пронзительный визг.

— Идем, — твердо выпалил он и, схватив её за ладонь, все еще лежащую на его груди, бросился вперед. Они успели сделать всего лишь несколько шагов, как вдруг сзади послышался высокий противный смех. Драко среагировал с быстротой опытного мракоборца: обернувшись, он одним движением завел Грейнджер за свою спину и вскинул палочку по направлению к темнеющей в конце коридора фигуре:

— Экспеллиармус!

Но Ванесса отразила его заклятье в метре от себя и тут же прокричала аналогичное заклинание. Палочка Малфоя отлетела в сторону и тут же перекочевала в кривоватые руки Кикимера, стоящего неподалеку от своей хозяйки.

— Грейнджер! — сквозь зубы прошипел он, чувствуя, как Гермиона пытается выйти из-за него. Темное пространство коридора осветилось вспышкой магии, и Драко, метнувшийся в сторону, плечом поймал неизвестное ему заклинание. Кожу закололо, и от точки удара по телу начала распространяться тягучая боль. Малфой оперся рукой на стену, но тут же покачнулся: от плеча к запястью распространялось онемение.

— Что с тобой? — испуганно зашептала Гермиона, пытаясь удержать его на ногах, но Драко только яростно дышал, не отрывая взгляда от Ванессы.

— Как трогательно! — звонко рассмеялась та, и звук её шагов начал приближаться. Кикимер, семенящий следом, растерянно смотрел на своего сраженного господина. — Даже немного жаль, что вам не видать «долго и счастливо», — надув губы в притворном сочувствии, она пронаблюдала за тем, как Малфой оседает на пол. — Не советую напрягаться. Чем больше ты дергаешься, тем быстрее заклинание парализует все твое тело. Сначала ты перестанешь чувствовать руки, потом — ноги. Затем, когда все твои конечности окаменеют, настанет очередь органов слуха и зрения. Застынут связки, язык, губы… И, наконец, последним прекратит работу сердце. Забавное заклинание, не правда ли? Мои предки выдумывали столько очаровательных способов мучительной смерти!

— Он тебе не нужен! — закричала Гермиона, нервно ощупывая руки Драко. Его кожа постепенно покрывалась синеватыми пятнами. — Отмени заклятье и отпусти его!

— Нет-нет, — огорченно нахмурилась она. — Он попытался помешать веселью, а это непростительно.

— Беги, — Малфой сжал зубы и попытался согнуть ногу в колене, но не смог.

— Нет! — яростно зашипела она и, на миг прижав ладонь к его щеке, вскочила на ноги. — Как это трусливо — нападать на волшебников без оружия!

Ванесса мгновенно ощетинилась, и её взгляд наполнился чистой яростью:

— Мне не нравится твой болтливый язык. Будет лучше, если я помогу тебе от него избавиться, — и подняла палочку. Гермиона судорожно сглотнула и воинственно подняла подбородок. Бежать было бессмысленно, но, даже если бы это могло спасти её, она бы не сдвинулась с места.

— Кикимер! — голос Драко надорвался, и он сжал зубы, чувствуя, как паралич постепенно охватывает зрение. Все потемнело, и только шумное дыхание Гермионы над головой все еще свидетельствовало о том, что он не потерял сознание. — Разве ты забыл?

Гермиона непонимающе уставилась на Драко, и даже Ванесса замерла с вытянутой в руке палочкой. Домовик сгорбился, воровато оглянулся на свою хозяйку и неуверенно пожевал губы.

— Я стою выше в фамильном дереве, и ты должен подчиняться мне, а не выскочке из низов!

— Кикимер! — взвизгнула Ванесса, заметив, что домовик сделал несколько шагов по направлению к Драко.

— Твоя задача — оберегать хозяина от опасности, так какого драккла ты до сих пор… — Драко не сумел договорить, чувствуя, как его горло сковывает заклинанием.

— Наконец-то заткнулся, — злобно прошипела Ванесса. — Теперь можно заняться тобой, — и, более не прерываясь на лирические отступления, выкрикнула заклинание. Гермиона упала, ощутив в животе сильную вспышку боли. Рядом, привалившись плечом к стене, лежал безмолвный, но все еще дышащий Малфой. Собравшись с силами, она поднялась на локтях и потянулась к нему.

— Драко, — шепотом позвала она и тронула его руку. Малфой не ответил, но под бледной кожей запястья ощущался слабый пульс.

— Кикимер, свяжи мисс Грейнджер. Я хочу растянуть удовольствие, — Ванесса опустила палочку и выжидающе сложила руки на груди.

Домовик медленно засеменил вперед, и его большие глаза то и дело виновато возвращались к недвижимому телу Драко. Наконец он остановился перед Гермионой, и она, оторвав взгляд от лица Малфоя, подняла голову. Кикимер медлил, теребя руками полы своей нелепой одежды, и нервно оглядывался на Ванессу.

— Ну же! — зарычала она, теряя терпение.

— Помоги нам, — одними губами произнесла Гермиона и подняла руку с кольцом. — Он умирает, Кикимер. Прошу…

— Что ты там шепчешь? — пронзительно крикнула Ванесса, и её шаги начали приближаться.

Кикимер совсем стушевался. Он переводил взгляд с Драко на кольцо Гермионы и беспрестанно хмурился.

— Ты меня слышал, Кикимер?! — завопила Ванесса, подойдя почти вплотную.

— Его мать — урожденная Блэк. Ты не можешь позволить ему умереть, — собрав оставшиеся уверенность и ярость, выпалила Гермиона. Кикимер резко выпрямился и, словно услышав приказ, вскинул руку вверх. Истеричный визг Ванессы отскочил от стен и унесся вглубь полуразрушенного особняка, когда её палочка оказалась в тощей руке домовика.

— Я не могу причинить вред одной из Блэк, — проворчал он и быстро передал палочку в руку Гермионы. Схватив её непослушными пальцами, Гермиона преодолела боль в теле и поднялась. Не задумываясь ни на секунду, она вскинулась вперед и одним точным движением отправила заклинание в сторону Ванессы.

— Петрификус Тоталус!

Ванесса успела лишь глупо открыть рот, прежде чем замереть и с глухим грохотом повалиться на пол. Гермиона почувствовала моментальную слабость: заклинание забрало остатки сил. Локти подогнулись, и она опустилась на пол.

— Кикимер! — все еще не поднимаясь, крикнула она. — Ты знаешь, как обратить действие заклинания?

Домовик уже бегал около своего господина, нервно заламывая руки.

— Нет времени, нет времени! — скулил он. — Проклятье слишком быстрое, я не успею его уничтожить.

— Чего же ты ждешь? — застонала Гермиона, с трудом поднимаясь на четвереньки. — Ретардо! — воскликнула Гермиона, и чужая палочка уколола её выбросом лишней магии. — Быстрее! Я не могу замедлять магию в его теле слишком сильно, иначе сердце остановится!

Кикимер протянул дрожащие руки к груди Малфоя и сосредоточенно зажмурился. Несколько раз домовик срывался и обреченно кряхтел, но наконец собрался с мыслями, и творимая им голубоватая магия охватила все тело Драко. Свечение, сначала яркое и почти ослепляющее, постепенно угасало, и Гермиона могла только нервно кусать губы и гадать, что это значит. Наконец все замерло, и Кикимер поднял на неё виноватые глаза. В груди все похолодело.

— Кикимер сделал все, что мог. Господин будет жить.

— Но? — дрожащим голосом прошептала Гермиона.

— Последствия могут быть очень, очень печальными. Я не знаю, сможет ли он говорить, видеть или слышать… — сокрушенно проскрипел он со слезами на глазах. — Бедный Кикимер не знал, что заклятье угодит в молодого господина! Бедный Кикимер думал, что оно приготовлено для магглорожденной ведьмы, — продолжал причитать он, и Гермиона, не выдержав, подняла палочку и наложила на домовика обездвиживающее заклинание.

— Они здесь! — закричал мужской голос из конца коридора, но Грейнджер почти не отреагировала на это. Спешные тяжелые шаги приближались, а она всё смотрела на бледное лицо, бездумно поглаживала широкое запястье и так сильно жалела, что не поцеловала Малфоя, будто это могло спасти его от проклятья.

***

Гермиона, зябко ёжась, стояла перед воротами Малфой-мэнора и осторожно прислушивалась к свисту ветра, овевающего остроконечные фронтоны особняка. Хотя лицезрение бледных равнин Уилтшира могло доставлять удовольствие разве что самому преданному поклоннику уныния и тоски, Гермиона была рада оказаться здесь.

После случая с Ванессой прошла неделя, и она напомнила Гермионе о времени после войны. Все внимание было сосредоточено на ней, Роне и Гарри. Журналисты и редакторы наплевали на новости о третьей по счету разорванной помолвке Блейза Забини, блестящем выигрыше «Гарпий» в межмагическом турнире, наплыве привидений в Хогвартс и многом другом, словно не было ничего интереснее точного подсчета любовниц Рона. Всех их в количестве одиннадцати благополучно вывели из жуткого логова Ванессы, хотя большинство все же пришлось отправить в Мунго. Обошлось без смертей и тяжелых увечий, и Гермиона, хотя испытывала неприязнь к этим особам, все-таки была рада. Ей совершенно не хотелось запомниться в истории магического мира скандальной особой, постоянно разыскивающей смертельно опасные приключения. И все же что-то подсказывало Грейнджер, что её имя будут вспоминать совсем не в связи с кампанией по освобождению эльфов.

Ворота скрипнули и образовали узкую щель, словно не желая пропускать гостью. Некоторое время постояв в оцепенении, Гермиона сделала шаг и не без труда протиснулась сквозь них. Едва не прищемив край её пальто, створки с лязгом захлопнулись. Сердито нахмурив брови, Грейнджер пробормотала ругательство и почти нехотя поплелась ко входу. Ей было страшно и стыдно, но она не позволила себе углубляться в размышления, которые могли бы уничтожить оставшуюся уверенность.

— Мисс Грейнджер, мы вас не ждали, — едва двери особняка распахнулись, на пороге появилась прямая фигура Нарциссы.

— Простите, — выпалила Гермиона. — Я не могла связаться с… мистером Малфоем.

— Вы не задумывались, что на то были причины? — она высокомерно приподняла брови, и в глазах сверкнула открытая неприязнь. — Я предупреждала вас, мисс Грейнджер, но вы меня не послушали. И теперь мой сын вынужден страдать от последствий вашей легкомысленности.

— Я никогда не была легкомысленна, — резко ответила Гермиона. — И никогда не заставляла вашего сына рисковать жизнью ради меня. Я прекрасно понимаю, что нахожусь в неоплатном долгу перед Драко, и лишь хочу узнать о том, что могу сделать, чтобы помочь ему.

— Вы поможете всем, если покинете этот дом и больше никогда в нем не появитесь.

Это было резко даже для Нарциссы, и Гермиона пораженно замерла, наблюдая за тем, как дрожат губы хозяйки поместья. Присмотревшись чуть лучше, на её лице можно было заметить признаки усталости и страдания: под слегка покрасневшими глазами залегли темные круги, лицо осунулось, побледнело и как будто состарилось.

— Мне необходимо его увидеть.

— Я сомневаюсь, что его мнение рознится с моим.

— Я бы не была так уверена, — нагло вскинув брови, выпалила Гермиона. Она ощущала себя крошечным солдатиком перед вражеской армией, но смелость, родившаяся из гнева, придавала сил для противостояния.

— Какая наглость! — Нарцисса стиснула зубы, и её лицо приобрело совсем не аристократичное выражение. — Как вы только смеете…

— Кто там? — раздался сильный мужской голос за спиной миссис Малфой, и она вздрогнула всем телом. Её глаза обреченно прикрылись, и она обессиленно отступила от порога.

— Мистер Малфой, — сдавленно прошептала Гермиона, качая головой. Взгляд Люциуса задумчиво переместился от гостьи к жене, а потом вернулся обратно.

— Вы пришли к Драко? — он говорил спокойно и почти холодно, однако в его голосе Гермиона не чувствовала ни толики той ненависти, которую испытывала к ней Нарцисса.

— Да, — практически прошептала Гермиона, ежась под двумя пронзительными взглядами. Если секунду назад она пылала уверенностью и отвагой, то теперь от этого не осталось и следа.

— Проходите, — Люциус сделал движение рукой, и Гермиона вопросительно посмотрела на Нарциссу.

— Но… — зажмурив глаза, начала та, однако была тут же прервана.

— Они должны поговорить, — твердо заключил мистер Малфой, и даже Гермиона испугалась его резкого тона.

Коридоры были пустынны, темны и холодны. Эта обстановка почти сразу вогнала Гермиону в уныние. Она шла за приставленным к ней домовиком, безрадостно оглядывая стены и мрачные картины. Комната Драко находилась на втором этаже, и за время перемещения Гермиона успела придумать несколько дежурных фраз, которые она могла бы сказать. Было страшно и волнительно, и Грейнджер невольно сравнила эти ощущения с теми, что испытывала при сдаче экзаменов у Снейпа.

Наконец заветная дверь оказалась перед ней, и домовик бесшумно исчез, оставляя Гермиону наедине с подавляющей тишиной и волнением. Глубоко вдохнув, она толкнула дверь и вошла. В комнате, несмотря на то, что был день, царила почти непроницаемая темнота. Плотно зашторенные окна не пропускали даже тот скудный свет, который лился на поместье с затянутых тучами небес.

— Я уже сказал, что мне не нужна помощь и твое постоянное присутствие. Пожалуйста, мама, уйди, — прозвучал хриплый голос из глубины комнаты, и Гермиона вздрогнула.

— Это не… — она замерла, схватившись за ручку двери. Сделать шаг в темноту казалось выше её сил. Говорить что-то еще не имело смысла: Гермиона поняла, что Малфой узнал её. Он молчал, и в темноте не было слышно даже его дыхания. Только спустя минуту в углу неподалеку от Гермионы вспыхнула, фыркнув, свеча, и комната озарилась скудным светом. Грейнджер принялась жадно осматриваться вокруг, но тут же остановила взгляд на фигуре, застывшей у широкой разостланной кровати.

— Закрой дверь, — тихо попросил Малфой, немного покачнувшись. Гермиона нахмурилась и, не оборачиваясь, захлопнула за собой дверь. Следовала череда томительных молчаливых секунд. Наконец Драко, словно собравшись с силами, сделал неуверенный шаг вперед. Его походка была нетвердой, словно он научился ходить только вчера.

— Я писала тебе, — не выдержав, выпалила Гермиона и шагнула вперед.

— Зря, — выдохнул он, и Грейнджер почувствовала, как холодеют пальцы. — Ведь я не мог прочитать.

Наконец отблеск света коснулся его лица, и Гермиона не сумела сдержать судорожного выдоха. На глазах Драко, контрастируя с бледной кожей лица, лежала черная повязка.

— Что с тобой? — беспомощно выдохнула она.

— Последствия проклятья. Все восстанавливается постепенно. Слух и голос вернулись три дня назад, но со зрением все протекает медленнее. Не пугайся, — Драко натянуто улыбнулся. — Какое-то время мне нельзя находиться при ярком свете.

Они снова замолчали. Гермиона не могла пошевелить языком и только рассматривала его лицо, борясь с острой жалостью. Ей хотелось плакать, и она не могла объяснить почему.

— Прости, что не навестила раньше. Я просто… — Гермиона замолчала, почувствовав, что не сможет сказать ему о том, что совершенно запуталась в своей жизни и полностью ею измотана. Казалось, что она должна была дать Драко определенный ответ.

— Просто… Что? — Малфой поджал губы. Он тоже знал, что имеет право на правду.

— Я очень благодарна тебе за то, что ты сделал, и…

— Грейнджер, — он неприязненно скривился. — Оставь благодарственные речи для кого-нибудь другого. От твоего официального тона меня начинает мутить. Успокойся и присядь.

Драко, выставив руку вперед, сделал несколько шагов вправо и наконец нашел ладонью спинку бархатного дивана. Медленно опустившись на него, он закинул ногу на ногу и выжидающе поднял голову. Гермиона вздохнула, нервно разгладила рубашку и посеменила следом.

— Я слышал, Поттер пожалел рыжее ничтожество и позволил тому отделаться штрафом и увольнением.

— Да, — виновато опустив голову, сказала Гермиона.

— Ты тоже была к нему снисходительна? Клянусь, если вы мило поболтали и простили друг другу все обиды, я найду Ванессу и заставлю её бросить в меня заклинание ещё раз.

— Что ты несешь! — рассеянно буркнула она. — Я не разговаривала с Роном и не намерена делать это в будущем.

— Наконец-то хорошие новости, — хмыкнул Драко и замолчал. Гермиона пристально вглядывалась в его неподвижную фигуру и бледное лицо, пересеченное черной повязкой, и медленно умирала от тоскливого чувства, разворачивающегося внутри. Наконец тишина надоела и Драко:

— Так для чего ты пришла? Вряд ли посещение моего дома вызывает у тебя восторг.

— Да, — хмыкнула она, но тут же осеклась. — В смысле, я…

— Мерлин, ты мнешься, как первокурсница, — он цокнул языком и расслабленно откинулся на спинку сиденья. — Держу пари, ты чувствуешь себя ужасно виновато. Но спешу заверить: мне ничего от тебя не нужно, так что даже не пытайся чем-то откупиться.

— Я очень благодарна тебе…

— Да, — резко оборвал он. — Я это уже слышал.

Они сидели молча некоторое время.

— Прости, я не должна была поступать так опрометчиво. Из-за меня ты…

— Первой части высказывания было достаточно, — Драко жестко усмехнулся. — Я не держал на тебя ни зла, ни обиды, но, чтобы твоей совести было легче, скажу: ты прощена.

— Спасибо, — потерянно прошептала она, чувствуя, как вина, напротив, становится только больше.

— Пожалуйста, — бесстрастно ответил он, и Гермиона вспыхнула, подумав, что он над ней издевается.

— Не надо, Драко, — укоряюще прошептала она и нашла ладонью его руку. Малфой молчал, сжав губы в плотную линию. — Хорошо, — Гермиона сокрушенно кивнула головой. — Я уйду. Только… — помедлив, она поднялась и остановилась напротив него. Его лицо, похожее на мраморное изваяние, не выражало никаких эмоций. Гермиона, преодолевая дрожь во всем теле, осторожно положила ладони на его плечи и слегка сжала пальцы, когда, наклонившись, коснулась губами его губ. Её сердце скрутилось и упало за это короткое мгновение, но Малфой был по-прежнему неподвижен.

— Ты оскорбляешь меня своей жалостью, — низко проговорил он.

— Это не…

Его пальцы впились в её талию и резко потянули. Гермиона сдавленно охнула, когда, теряя равновесие, немного неуклюже упала к нему на колени. Дыхание Малфоя тут же оказалось так близко, что она даже не успела отстраниться, прежде чем прохладные губы оставили отпечаток на её скуле, а потом, словно ища путь, двинулись вниз.

— Малфой…

Она ощутила, как её голос заглушается напором чужих губ, и стиснула руки на его плечах. В движениях губ Драко чувствовались резкость и злость, и Гермиона не могла взять себя в руки, чтобы взять ситуацию под контроль. Она была оглушена этой вспышкой то ли гнева, то ли страсти, и первые несколько секунд позволяла терзать свои губы.

— Нет, нет… — пролепетала она, придя в себя, и с трудом отстранилась от него. — Ты ведь не хочешь этого.

— Я хочу, Грейнджер, я хочу тебя даже сейчас, когда моя чертова гордость уязвлена твоей чертовой выходкой! — резко отклонив голову, прошептал он ей на ухо. — С тех пор, как я снова в сознании, все время мою голову занимала только одна мысль: почему ты сказала нет в тот раз?

— Я могу объяснить! — вспыхнула она.

— Извини, Грейнджер, но я не мог разговаривать несколько дней, и хочу выговориться, — резко оборвал он. — И все это время я бесконечно думал о том, почему не заслуживаю твоего доверия после всех вещей, которые мы пережили. И не говори про Хогвартс, Мерлина ради! Я был слюнтяем и мерзавцем, но ты и сама знаешь, что это не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню. И я думал, постоянно думал о тебе и задавался кучей бессмысленных вопросов… Но сегодня ты приходишь и заявляешь, что тебе очень жаль, ты благодарна, и это все таким тоном, будто Кингсли послал тебя вручить благодарственное письмо от Министерства… Не надо играть в сестру милосердия и делать вид, что печешься обо мне. Это чушь. Но ты трусишь и боишься сказать мне в лицо, что все твои чувства ко мне ограничиваются жалостливой благодарностью и виной.

— Ты не дал мне сказать ни слова! — вспыхнула Гермиона, раздраженная обвинениями в трусости.

— Я довольно слушал твои ужимки, — мрачно хмыкнул Драко. — Но понял достаточно. Послушай внимательно, Грейнджер: я не калека и не убогий, и ты не обязана отдаваться мне из жалости.

— Ты отвратителен, — выплюнула она, вырываясь и отскакивая прочь.

— Наконец-то настоящие эмоции! — оскалился он, и из-за повязки на глазах выражение его лица показалось Гермионе особенно жутким. — Лучше ненавидь меня, Грейнджер. Ненавидь, но не жалей. Мне трудно говорить откровенно о том, что я чувствую, но все-же скажу: я в ярости от того, что чувствую к тебе так много. Это эгоистично, но твое безразличие уязвляет меня больше, чем я мог предположить. Ты выставляешь меня дураком перед самим собой.

Она стояла в стороне и заламывала руки, пока в её сознании крутилась одна-единственная мысль: «Скажи ему, что это не только жалость». Но Гермиона слишком боялась, чтобы подумать о том, что же это еще, и поэтому молчала. В комнате сразу стало нечем дышать, и Гермиона глубоко вдохнула, прежде чем направиться к двери.

— И все же… спасибо, — прошелестела она, коснувшись пальцами двери, и, прежде чем Драко успел что-то ответить, шагнула за порог.

Не видя ничего вокруг себя, она спустилась вниз, где в главной столовой у камина нервно расхаживала миссис Малфой. Услышав шаги Гермионы, она остановилась и окинула взглядом поникшую фигуру. Какое-то время Грейнджер лихорадочно соображала, что можно сказать, но в итоге опустила голову и увидела блеснувшее на пальце кольцо.

— Я забыла отдать его Драко, — Гермиона быстро сняла украшение и протянула его на дрожащей руке вперед. Нарцисса медленно перевела взгляд на фамильное кольцо, уголки её губ дернулись, но она осталась неподвижной.

— Не я его вам дала, мисс Грейнджер. Не мне и забирать.

Гермиона покинула мэнор, сбиваясь с шага на бег.