виски со вкусом свинца.

- мне только хуже.

Розы. Розы никуда не ушли. Наоборот, они сильнее разрастались в лёгких.
Боль. Боль и кровь. Каждый день. Каждый час. Ничего не помогало. Слёзы от боли только и лились. Даже Ти не выдерживал этой бесконечной адской пытки. Пытка в длиною уже месяц. С Майклом он старался не общаться, но это было очень тяжело. Только и приходилось смотреть на его фотки в соцсетях и плакать от боли и гнева. Почему именно эта прошмандовка с силиконовыми сиськами и жопой? Почему не он? Столько вопросов скопилось в голове Тревора, который уже и позабыл что такое нормальный не болезненный вдох без крови и лепестков алых роз, с металлическим привкусом и таким же характерным запахом крови и цветов.
Психу только что и приходилось перебивать горечь крови на языке пивом и огрызаться на всех прохожих от безысходности. Майки ведь никогда его не полюбит! Они лишь старые приятели, залёгшие на дно. Тревор каждый день устало ходил по трейлеру, лежал на старом кресле и пил холодное пиво и отхаркивал сгустки крови, в которых были эти проклятущие цветы. Один раз приступ был настолько сильным что это довело Тревора до рвоты, кровавой рвоты. В этой кровавой массе были красные, бордовые и один чёрный цветки. Чёрный был самым цельным и красивым. После этого ему было настолько больно, что он ничего не ел около четырёх дней.
Филипса надоели эти круги ада и тот решил вернуться в ту больницу. Ворвавшись в кабинет, Стейси не была удивлена этим, она привыкла.

— Что на этот раз, мистер Филипс? — Абсолютно спокойно сказала брюнетка, записывающая какие-то документы.

— Цветы. Мне плохо. Я скоро умру, наверное. Я устал от этих ужасных болей.

Повисла тишина. Судя по выражению лица Джонсон, та ожидала такой ответ от пациента. Стейси поправила очки, Тревор подняв глаза, он сказал:

— Стейс, ты же вроде говорила о операции.

— Да. Ты хочешь провести её? Она тяжёлая… Да и раскошелиться придётся.

Тревор, обдумав это рискованное решение согласился.

— Ладно, Джонс. Я согласен.

— Хорошо. Тогда операция завтра в 12 часов. Но лучше прийти в 11:30. Не опоздайте!

Тревор поднялся и вышел.

***

Снова эти белые четыре стены и напротив операционная. Этот мерзкий запах этих всех медикаментов и лекарств, Филипса уже воротило. Красный огонёк загорелся — его очередь. Он спокойно вошёл в кабинет.

— Тревор, снимай свою всю верхнюю одежду.

К нему повернулась девушка с короткими пепельными волосами с уколом в руке. У неё был стерильный халат, перчатки и маска.
Тревор послушно стянул с себя свою футболку не первой свежести и стоя, разглядывал девушку, а именно её формы.

— Чего ты встал? Иди ложись.

Тревор очнулся из своих мыслей и пошёл к кушетке, на которую он лёг. К нему подошло ещё пару врачей, а та девушка вколола ему в руку содержимое шприца. Ти погрузился в сон…

***

Темнота. Он медленно открыл глаза и отходил от наркоза. Горло невероятно высохло, а кровь словно коркой прилипло к горлу Трева, а лепестки роз как комки заполонили горло. Дыхание было очень рваным и колеблющимся, хоть и лепестков не чувствовалось, но зато была очень сильная боль. Дикая боль. Ти тихо промычал:

— Мне только хуже.