Интимные имена

Бонус: немного о сексе, братьях и леди Гаге

Чонгук кивает. Тогда они с Чимином прогуливались после очередного похода в кино (уже на нормальный фильм), как встретились со знакомыми Пака. Они учатся с ним в одном университете, привыкли к тому, что Чимин сдерживает свое негодование, агрессию и злость: игнорирует их мастерски. Он не хочет конфликтов. В университете же учиться надо, а не войны устраивать. Но Чона такая позиция не устраивает. После очередного едкого комментария в сторону хена, который тот легко пропустил, Чон развернулся, преодолел расстояние в десять шагов и дал в лицо одному из шумной компании, а затем взял в захват и потребовал прекратить издевательства.

По-прежнему непонятно, как об этом инциденте узнали в школе, но Чонгуку сделали выговор: негоже избивать студентов и неважно, какие на то были причины. Выговор Гук получил и от Чимина: «Ты же мог пострадать! Их трое! Никогда так не делай!». Зато поддержали родители, сказав, что иначе он поступить попросту не мог. Когда любишь, надо уметь защищать объект любви. Только вот Пак с этим категорически не согласен. Теперь молчит, как рыба, не желая делиться подробностями студенческой жизни. Чонгук понимает, что Чимин не хочет, чтобы его дело запестрило заметками об избиении и хулиганстве, также он понимает, что Пак не так слаб и может постоять за себя, если того потребует ситуация. Однако все равно Гуку хочется его защищать.

— Чимин хочет меня оградить от проблем, — на выдохе произносит Чонгук, — думает, что я слишком юн, чтобы с таким разбираться, а он же старше и на нем такая ответственность. Почему он не воспринимает меня как равного?

— Вероятно, потому что ты младше, — загибает один палец Тэхен, — ты не особо смышлёный, — второй, — ведешь себя иногда по-детски, — третий, — одеваешься, как старпер, — четвертый, — и у тебя нет денег даже на дешманский отель, — загибает последний палец Тэ, а затем разгибает все и машет ладонью перед лицом Чонгука. — Столько достаточно?

— Спасибо за поддержку, — мрачно роняет Гук, поднимаясь.

— Да ладно тебе! Еще вырастешь, — весело бросает вслед удаляющемуся другу Тэхен.

Надо что-то делать! Чонгук решает, что идея попросить совета у Тэ была бессмысленной с самого начала. Почему ему вообще показалось, что это хорошая мысль? У Хосока предки живут в Тэгу и не приезжают в Сеул месяцами, поэтому у них с Тэ свободная квартира всегда под рукой. Чон бы рискнул попросить у Хосока квартиру на выходные, но Чимину это точно не понравится. Он точно это как-то просечет и расстроится: «Трахаться в квартире малознакомых людей? Тебе реально так сильно печет?». Чон слышит эту раздраженную интонацию Мина, которой он награждает его только в особых случаях, когда Чонгук прокалывается сильнее всего. И что теперь делать?

Они встречаются в парке на скамейке в тенечке на следующий день. Чимин идет с университета с тубусом за плечом и унылым настроением, а Чонгук с возбуждением, нервами и виски в термосе. Он берег алкоголь до последнего, надеясь, что выпьет его на выпускном с Тэхеном, но ситуация требует решительных мер. Поэтому еще дома он смело перелил все содержимое в термос и по чуть-чуть пьет последние полчаса, чтобы настроиться на разговор.

— Ты что спирт тут глушишь? — хмурится Чимин, наклоняясь к Чону и принюхиваясь.

— Это виски! — торжественно объявляет Гук, демонстрируя мамин термос.

— Так и по какому поводу ты пьешь? — все также недоверчиво интересуется старший.

— Дело в том...

Чонгук репетировал перед зеркалом сотню раз. Это очень простая фраза: «Я хочу заняться с тобой сексом». Он может сказать ее сорока разными интонациями, на сеульском и пусанском диалекте и даже набрав в рот воды, но вот сказать в глаза Чимину он не может. Он смотрит на Пака, у которого от усердной учебы образовались заметные темные синяки под глазами, и не может сказать ему правду. Хен и так старается, как может, отгораживает Чона от своих проблем и держит все в себе. Разве справедливо лезть к нему с таким? Может, он еще не готов. Да и чего торопиться? У них вся жизнь впереди. Успеют еще насладиться друг другом.

— У меня тетка умерла, — бесцветно тараторит Чонгук, — поминаю.

— Ужас! — у Чимина округляются глаза. — Я ее знаю? Ты не говорил о ней, кажется....

— Да, это так, очень-очень дальняя родственница, — Чон говорит спокойно, но пытается сделать вид, что испытывает ужасную душевную муку: хмурит брови, трагично пялит в небо и делает большой глоток из термоса.

— Надо было сказать! Когда похороны?

— А, в субботу, да, вроде так, да, — выдумывает на ходу Гук.

— Жаль, значит, ты в субботу занят.... Хотя нельзя так говорить. Человек умер все же. Ужасно!

— А что ты хотел делать в субботу?

— Думал, что мы сможем у меня заняться сексом, пока Намджун бороздит музей современного искусства. Вчера билет у одногруппницы выкупил, — быстро произносит Чимин, не делая никаких акцентов. — А от чего она умерла?