Мой bad boy

52

Отступление
Шесть лет назад. Лагерь в Чеджу.

Ремин, поднимаясь на холм, находящийся на территории лагеря, прищурился от яркого солнца и, оказавшись на возвышении, оглянулся по сторонам. Лишь спустя несколько секунд увидел своего брата. Юнги лениво сидел на старой скамейке, одним локтем опираясь о спинку и кулаком подпирая голову.
- Опять смотришь на нее? - Ремин подошел к брату, прекрасно понимая, что его взгляд был направлен на старую площадку, по которой из стороны в сторону расхаживала темноволосая девчонка. Она часто там бывала.
- И чем она так привлекает твое внимание? Неужели влюбился?
- Не говори ерунды, - говоря это Юнги не отвел взгляда от девчонки. Казалось, она совершенно не примечательная - с короткими волосами, в очках и с брекетами, но Юнги все равно постоянно смотрел на нее. Настолько часто, что это даже начал замечать Ремин, хотя они были в разных группах и на территории лагеря виделись крайне редко.
- Может, мне пойти к ней и сказать, что у нее появился тайный поклонник? - Ремин тоже сел на скамейку. - Хочешь, букет от тебя передам? Нарву на клумбе цветов и скажу, что это подарок от моего брата, который тайно, как псих наблюдает за ней?
Юнги поднял руку и показал Ремин средний палец, а тот лишь сдвинул брови на переносице и тоже посмотрел на девчонку. Вспомнил о том, как пару дней назад у нее отобрали очки и та сидела на бордюре и ревела. Юнги тогда забрал очки и положил рядом с ней, но, прежде, чем она их надела, ушел.
Вот только Ремин все равно не мог понять, нравилась она его брату или нет. Юнги смотрел на нее, но какой от этого смысл? Он уже мутил с девчонками постарше, а тут непонятное нечто в очках и с брекетами.
Но факт в том, что Юнги первый ее заметил. Возможно, сам не понимал, по какой причине постоянно смотрел на нее и почему она сама все время попадалась ему на глаза. Куда не посмотри - везде она. Ее слишком много. Подобное должно было раздражать, а он, наоборот, искал ее взглядом. Это были первые пока что еще невнятные звоночки, но они, к сожалению, затихли даже толком не дав узнать о себе. Прочувствовать то, что могло начаться еще тогда. Пока что детское и невинное. Чистое, но искрящееся. Непонятное для обоих, но до дрожи и прерывистого биения сердца волнующее. А с возрастом уже более глубокое, многогранное и порочное. Безумное, но такое крепкое. Окончательно соединяющее.
А все потому, что Юнги пришлось покинуть лагерь и причиной этому являлся Ремин.
Ремин и Юнги были абсолютно разными. Младший брат более взрывной. Старший - хладнокровный и вдумчивый. Их отец любил обоих сыновей, но пока что мог гордиться только Юнги. Тот рос достойным человеком. Идеальные показатели по учебе. Характер твердый и не склоняемый. Во многом он так сильно был похож на своего отца. Человека, которого боялись и уважали и уже сейчас Юнги помогал отцу в его работе. Часто сопровождал поездках, как по Корее, так и за ее пределы. Постепенно, пусть и не полностью, но все же вникал в суть дела. Занимался этим так же и потому, что хотел, чтобы у его брата было больше свободы. Пусть чуть дольше побудет ребенком, а потом, если тоже захочет начать вникать в суть дела их отца, Юнги сам многое расскажет и объяснит.
Несмотря на разницу в характерах, эти два брата были очень близки друг другу. Ремин обожал Юнги. Восхищался им и всегда беспрекословно слушался. Юнги тоже любил младшего брата. Во всех ситуациях был на его стороне и постоянно защищал.
Так и тогда, шесть лет назад, когда Ремин в лагере совершил одну грубую ошибку, Юнги прикрыл его. Воспитателям сказал, что это его рук дело.
- Тебе не нужно было заступаться за меня, - тогда сказал Ремин. Казалось, что говорил зло, но на самом деле за гневом скрывал волнение за брата. - А если тебе это запишут в личное дело? Хочешь себе будущее испортить, из-за меня?
- Придурок. Ничего мне не будет, - Юнги солгал. На самом деле будет. Например, отец придет в ярость, но Юнги ни на секунду не усомнился, что поступил правильно, взяв вину на себя. Он как-нибудь переживет ярость отца и запись в личное дело, а вот Ремин за такое вполне вероятно выгнали бы из колледжа. Конечно, их отец мог замять дело - денег и влияния хватило бы, чтобы решить ситуацию по щелчку пальца, но он никогда подобного не делал. Учил сыновей, что не всегда деньги могут помочь решить трудные ситуации из-за чего они всегда должны обдумывать свои поступки, или быть готовыми к любым трудностям. Он воспитывал их сильными и самостоятельными. Он формировал в них людей.
- Я сделал это. Значит, возьму на себя ответственность и приму все последствия, - Ремин сдвинул брови на переносице. Говорил твердо.
- Забей. Но в будущем будь осторожнее и умнее, - Юнги улыбнулся и растрепал Ремина за волосы, прекрасно зная, как его младшего брата подобное бесило. Но он, правда, очень сильно любил его.
В будущем Юнги несколько раз приезжал в Санари, чтобы навестить Ремина в лагере. Тогда, разговаривая с братом, он узнал, что Ремин начал общаться с той девчонкой. Изначально мальчишка просто пытался понять, чем это невзрачное нечто привлекло внимание его старшего брата, из-за чего начал ходить к ней на заброшенную площадку, а со временем они стали проводить вместе очень много времени. Ремина тянуло к ней.
Наверное, Юнги должно было быть безразлично то, что Ремин теперь был рядом с той девчонкой, ведь для Юнги она так и осталась незнакомой. Можно сказать, что для него была никем, но неожиданно для себя он ощутил злость. Непривычную, но режущую. Вот только, все равно качнул головой, прогоняя эти непонятные ощущения и теперь уже он иронично спросил у брата:
- Влюбился?
- Конечно, нет, - Ремин фыркнул. - Нужна она мне. Просто, когда скучно, хожу к ней.
А Юнги все равно видел, что его брат точно что-то испытывал к той девчонке и посчитал, что, наверное, это к лучшему. Ремин к ней по возрасту чуть ближе и, возможно, они смогут нормально дружить. Только, в груди нечто зудело. Сжигало. Особенно, когда Юнги в очередной раз навещая Ремин, увидел ту девчонку. Она махала его младшему брату и улыбалась ему, хотя Юнги помнил, что из-за брекетов она не улыбалась. Видно, они действительно хорошо подружились.
В груди начало сильнее жечь, но вскоре это ощущение накрыли другие. Наступил тот день, когда им сообщили - Ремин исчез. С тех пор начался ад.
Что происходит, когда слышишь, что брат исчез? Надеешься, что его вот-вот найдут, но в уголках сознания все пылает от понимания, что все это может закончиться очень плохо. Но все же, как идиот веришь в чудо, хотя отец показал мир достаточно хорошо, чтобы возникло понимание - чудес не бывает. Юнги это особенно хорошо ощутил, когда убили папу. Он был сильным мужчиной. Казалось, даже всемогущественным, но не бессмертным. И так дико было осознавать, что его больше нет. Что отец, больше не возьмет его с собой в деловую поездку и, пока они будут сидеть в частном самолете семьи Мин, рассказывать то, что в будущем несомненно поможет его сыну. Уже больше ничего этого не будет.
Отца не стало через семь дней после того, как исчез Ремин, но мужчина за эту неделю сделал все, чтобы найти своего младшего сына. Не получилось и из этого следовало понимание - скорее всего, Юнги больше не увидит Ремина живым. И это в очередной раз било по сознанию. В подобное не хотелось верить.
И тот день, когда Юнги снял свою мать из петли. Держал ее на руках и просил прийти в себя. Не понимал, почему скорая приехавшая на вызов не пыталась ничего сделать. Не желал принимать то, что мама мертва, хотя это было заметно даже внешне. А потом те слова полицейского и Юнги сорвался. Ничего не соображал и не понимал, но бил с желанием убить.
Очень многие пытались не дать ему попасть в колонию. Оставшись единственным из Минов, он был очень важен, но случай с избитым полицейским облетел все новости и уже ничего нельзя было сделать. Тем более, полиция, зная чей сын Юнги, первоочередно ставила задачу отправить его в колонию. Удерживать его там, а затем отправить в тюрьму. Сделать все, чтобы семья Мина никогда не возродилась.
Свои все так же пытались достать Юнги, или хотя бы улучшить ему жизнь в колонии, но там он был для них недоступен. Да и Мин ни на чью помощь не рассчитывал. Все, кто был для него важен умерли. Его самого больше не было. В груди пусто и уже больше не возникало ощущения, что он действительно жил. Скорее, просто существовал.
В колонии их учили одному - они не люди. Зверье, сволочи, твари, но точно не люди. Повторяли это день за днем и подобные слова так отлично вторили жестким и жестоким внутренним правилам колонии. Там слабые не выживают. Они ломаются.
Мин не был слабым и на тот момент уже остался без души. В колонии превратился в чудовище. Больше ничем не дорожил. Никого не жалел. Да и это было не то место, где можно было испытывать нечто такое. Все хорошее, что было в парне просто атрофировалось. Этого больше не существовало.
Когда ему исполнилось восемнадцать, Юнги должны были отправить в тюрьму, но в это время в его судьбу вмешался Ким Ина. На тот момент все забыли про Юнги. Он был важен, но все же являлся лишь пятнадцатилетним парнем, когда попал в колонию и многие считали, что то место его сломает. Особенно, учитывая то, что в этом были заинтересованы полиция. Ким Ина был единственным, кто все еще верил в него и, как только получилось, достал его на свободу.
Тогда Юнги привезли к Ким Ина. Сидя в его кабинете, мужчина говорил про будущее, но Мин отказался. Поблагодарил его за свободу и ушел.
Юнги прекрасно помнил, как спустя три года проведенных в колонии, впервые шел по Сеул, как опять свободный человек. Хотя... он ведь больше и человеком не являлся. Одичалый зверь. И, нет, на свободе он себя живее не почувствовал. Для этого мира он стал другим.
Первую ночь своей свободы он провел в парке. Парк в это время не работал, но Юнги это вообще не волновало. Он лежал на траве, курил и смотрел на небо. Как раз был январь. Жуткий холод, но после колонии Мин его не чувствовал. То место закалило. И на газоне очень даже хорошо. Он мягче, чем кровать Юнги, на которой он провел последние три года.
Вскоре он нашел работу - разгружать фуры. Больше никуда его не брали, а тут не спрашивали ни документов, ни имени. Единственное, что требовалось - прийти, разгрузить, получить деньги за смену. Так он работал. Спал где получалось. Ел примерно так же, если вообще не забывал. Уже теперь он жил такой жизнью. Для него она стала привычной.
Со временем нашел себе квартиру в Ихве. На первом этаже около пустыря с отдельным выходом. Внутри она выглядела ужасно, но Мин понимал, что немного позже сделает небольшой ремонт, а так лучше, чем на улице, значит сойдет. Нормально, чтобы иногда приходить сюда для того чтобы поспать.
Юнги нравилось это место. После колонии оно для Мина было привычным и, несмотря на то, что говорят, что тут не переезжают - тут рождаются, Ихва принял Юнги. Правда, для этого пришлось покалечить множество жизней. Тех, кто был против вторжения опасного чужака на привычные районы. Но Мин легко занял свое место и жил дальше. Без души и жалости.
Поступил в университет. Понимал, что вечно не будет жить в Ихве, но ему не нужна ничья помощь - он всего добьется сам. Хотя все же иногда виделся с Ким Иной, который все еще присматривал за ним, как за своим сыном. Мин же в нем видел своего второго отца.
Часто они сидели в кабинете Ким Ина и играли в шахматы. Разговаривали. Хотя, со стороны выглядели странно. Вернее, это больше касалось Юнги. Будучи одетым в мятую футболку и потрепанные джинсы он никак не вязался с этой роскошной обстановкой. Хотя знающий человек увидел бы то, как Мин держался. У него теперь другие повадки, но многое все же показывало, что парень вырос и долго жил в такой обстановке.
- Скажи, разве тебе нравится жить в том районе? - как-то спросил Ким Ина. - Работать грузчиком? Твой отец не желал бы тебе такой жизни. Ты заслуживаешь большего.
- Меня все устраивает, - Мин окинул взглядом шахматную доску. У него было превосходное врожденное комбинационное зрение и Ким Ина понимал, что рано или поздно Юнги начнет побеждать.‍ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌ ‌‍
Мин не врал. Его действительно все устраивало. Он привык к такой жизни. К той, в которой он больше не являлся хорошим человеком. Вернее, так было ровно до одного дня. Когда к нему не подошла одна девчонка.
Тогда, будучи в Ихве, Юнги стоял около своей машины и разговаривал по телефону. Один человек сдавал Мину некоторых парней, которые в подвальном баре толкали то, что в этом районе запрещено. А, значит, Юнги вечером вместе со своими наведается туда и будет тот гребанный подвал залит кровью.
Мин договорил и положил телефон в карман, после чего собрался идти к своим, как, внезапно, ему преградила дорогу какая-то девчонка.
- Прости, ты же идешь в ту сторону? - спросила она и махнула вперед рукой.
Эта девушка стала его проклятием. Или, наоборот, он стал ее личным чудовищем, ведь она просто хотела попросить, чтобы он провел ее по улице, а закончится все тем, что Юнги не даст ей уйти даже если она захочет это сделать.
И Мин прекрасно помнил, как она его ломала. У него уже было множество девушек. Ни одних серьезных отношений, но тех, с кем он просто спал - полно. Порой он проводил ночи сразу с несколькими девушками. Юнги был перенасыщен сексом, но смотрел на эту первокурсницу, и хотел ее так, что это было даже больно. Будто он вообще впервые увидел девушку и порой ему казалось, что его нужно изолировать от нее. Иначе он не выдержит и сорвется. Эта жажда ее тела была выше самоконтроля.
Он не понимал настолько сильного физического влечения. Секс это просто секс. Захотелось - взял какую-то девушку и стало легче. Но, нет, нужна была именно эта. А Мин все равно пробовал переключаться. Не помогало. Брал других девчонок, а представлял эту. А потом в университете видел ее и, стоило ей, наклониться, чтобы была хоть немного видна грудь, или становилась так, что одежда сильнее обрисовывала фигуру, как у Мина тут же вставал. И мысленно он с ней делал такое, что, если бы она сама об этом узнала бы - испугалась.
Но Юнги нужен был не только секс. Это он понял немного позже. Когда уже смирился с тем, что его к ней невыносимо тянуло. Он хотел ее всю. Как свою женщину. Целиком и полностью. И, как мужчина дать ей достойную, счастливую жизнь. Он сможет. Главное, чтобы и она была рядом, ведь и для него она была чем-то большим, чем просто девушкой. Той, рядом с кем он опять почувствовал себя человеком. Начал жить. Ощутил в груди бурление, а не пустоту.
Он ею болел и он ею дышал. Был одержим, как своим единственным, но таким ценным сокровищем.
Она была для него всем и как же невыносимо понимать, что для нее он таковым не являлся. Каждая фраза про у*бка подобна ножу в спину - сотням жутких ран и агрессии вспыхивающей в сознании. Юнги правда хотел его убить. Сделать так, чтобы у*бка больше не существовало, но понимал, что она о нем меньше думать не станет. Может, она любит у*бка? Хочет вернуться к нему? Но Мин не даст этого сделать. Не сможет. Но уже сейчас он злился и душа опять черствела.