Хозяин ветра

Глава 4. Айсберг. Хранитель сердца.

Мальчик ехал, смотря в окно машины. 

Из-за скорости сады быстро сменялись лугами, пастбища огородами, реки лесами или озёрами. Еще два часа назад за окном были степи, потом поля, фермы, и вот теперь по обе стороны дороги простирались леса. Сердце замирало. Хаку никогда не видел таких лесов: высоких, могучих, красивых. 

Он хотел попросить, чтобы машину остановили у обочины, чтобы он мог вдохнуть воздух этого места, пройтись между деревьев, но вместо этого он спросил:

 - Куда мы едем? 

Рядом с ним сидел статный человек, он молча что-то обдумывал, но ответил: 

 - В королевский дворец. 

 «Он так холоден», - мальчик отвел взгляд и тяжело вздохнул. 

 Димитрий мельком взглянул на ребенка. 

 «Сможет ли он охранять короля?» 

 Дайши уверял его, что мальчик великолепный охранник, но мужчину терзали сомнения. Ребенок не может быть компетентен в тонкостях охраны государя. Ребенку нужно играть с другими детьми, а не круглыми сутками выглядывать и вынюхивать опасность. Во дворце Хаку переодели. Мальчик распустил хвост, из рюкзака достал шнурок и клинок, заплел косу. По мере переодевания он преображался. Ошалевший Димитрий смотрел на седого ребенка, который по мере облачения превратился в старика. 

 "Дайши оказался прав", – подумал он. – "У этого ребенка повадки опытного воина." 

 Когда Хаку закончил приготовления, он действительно стал телохранителем. Детство закончилось. На Димитрия смотрели холодные глаза умудренного опытом телохранителя. Можно было представлять его будущему королю.

***

Король вошел в столовую с непринужденным видом, окинул холодным взглядом всех присутствующих и сел в кресло. 

 - Господа, - произнес он безразлично. – После завтрака вы должны начать сборы и покинуть страну. На это вам дается два дня. 

 В столовой повисло гробовое молчание. Ни министры, ни послы не ожидали такого поворота событий. Для короля Максимилиана, который радел за мир, такое поведение было немыслимо. 

 - Завтрак, пожалуйста, – сухо попросил Макс, видя, что в столовой повисло молчание.