И мир перевернулся

Глава восемнадцатая

В шесть вечера родители уже приехали. Я помогла маме приготовить еду и накрыть на стол, а отец всё время сидел в своём кабинете. Вход в кабинет находится в их комнате и строго всем запрещён, а сам отец редко заходит туда. Я забываю о его существовании время от времени. Всегда было интересно, что там? А может это вовсе и не кабинет а просто потайная комната с какими-то вещами. Ещё одна большая тайна для меня.

- Может, нам пора выдать кредитную карточку для нашей дочери? - спросила мама у отца.

Они сидят рядом напротив меня, и, как всегда, разговаривают так, словно меня здесь нет. На праздничном столе у нас стоят любимые блюда матери: брюссельская капуста, салат цезарь с креветками, суши из ресторана неподалёку и сырные нарезки к вину.

- Верно, так будет удобнее. - Сказал отец спокойным голосом. - Кстати, зачем тебе понадобились деньги из сейфа? У тебя закончились те, что мы дали?

Я немного встревожилась, ведь я так им и не рассказала типе, что приходил сюда в ночь Хэллоуина, и просил денег.

- Приходил какой-то мужик, спрашивал тебя, мама.

Отец перевёл взгляд на неё, а она тем самым спокойно спросила:

- Ты ему отдала эти деньги?

- Чтобы отстал.

- Это тот самый, о ком я думаю? - обратился отец к маме.

- Верно. - ответила она ему, а затем снова спросила у меня, - Сколько он просил?

- Двадцать штук, но я отдала десять. Не надо было?

Родители посмотрели друг на друга и странно улыбнулись.

- Нет-нет, ты всё правильно сделала. - сказала мама, - Я обещала ему десять тысяч, а он оказался глупым, раз подумал, что может воспользоваться моментом, что ему открыла школьница.

- Нужно было сообщить нам. - добавил папа.

- Простите, забыла.

Мне и правда было не до того, чтобы докладывать родителям обо всём. Да и неожиданно для меня папа тоже знает его. Но кто он для них, и зачем мама обещала ему деньги?

- А кто это был?

- Не важно. Он больше не придёт сюда. - успокаивающее сказала мама. Она улыбается мне, но через какое-то мгновение улыбка спала, будто вспомнила что-то плохое, и нахмурилась, - Очень жалко того парнишу...