Жизнь обязана заплатить [жожохф]

Глава 1. Ночь.

В ночном городе можно укрыться, забыться, раствориться...

Наблюдать, как лунный свет бегает по холодному асфальту, будто ища последний отголосок чей-то жизни. Ищет тех, кто не спит, тех, кому так же одиноко. Луна - это верный спутник разбитых душ и безответно влюбленных. Пока он безвольно бежал по ночному городу, задыхаясь от собственного бессилия и угрызений совести, по проспекту проехало пару машин. В дневное время их здесь куда больше, и до вечера может стоять огромная пробка, будто стая пчел, окруживших улей.

Ночной город прекрасен. В нем можно спрятать слезы, отчаяние, но невозможно убежать от прошлого. Тёмно-синее небо с россыпью миллиардов звёзд, будто бы оплакивает твое горе, но не может забрать с собой всю его часть. И почему-то пытается убить окончательно, накатывая ещё большую дозу разочарования и грусти на парня, который просто бежал.

Бежал от проблем, истерик, предательств, что тянулись за ним словно тень. Отчаянно надеясь, что как-то сможет избавиться от ответственности, что свалилась на его широкие, но довольно слабые плечи. Ему хотелось забыть на минуту о том, что тяготит его душу, что сжимает шею, словно гремучая змея. Хотелось сорвать с себя маску клоуна, шута, что вечно улыбается и не знает горя. Хотелось заплакать навзрыд, кричать до потери голоса и биться головой об стену, пока в ней не образуется дыра.

Дыра в голове, сквозь которую тяжёлые мысли могли бы утечь, словно корабль в открытое море. Но череп ему никак не сломать, а о кругосветном путешествии и даже мечте прокатиться на сёрфинге приходится забыть. Или хотя бы отложить в долгий ящик до лучших времён. Только, вот, будут ли эти лучшие времена? - парень не знал. Поэтому, в три часа ночи бежал по улице, сам не понимая «куда?», и сам не понимая «зачем?».

Лишь луна смотрела ему вслед с мольбой вернутся поскорее домой. Просила у Бога дать ей побыть человеком на одну лишь ночь, чтобы прижать к себе разбитую душу, согреть своим теплом и успокоить своей любовью. Но на её мольбы Бог не отвечал, с уверенностью, что за каждой тягостью наступает облегчение.