Злые глаза, злые сердца

roméo et juliette

В веренице тусклых лампочек, обрамлявших гримёрные зеркала, рассыпались тонкие девичьи голоса, звенел недобрый смех и пудрили личики сплетни.

Одни натягивали трико, другие в одном кружеве щеголяли и отбирали щётки для волос и помады, а кто-то подшучивал над полноватыми костюмершами, которые всё кричали: «Жёлтые платья глажены!»

Чеён вплетала в закрученные волосы цветы — девушки из дома Монтекки выходят в первом акте, и она подходит к подготовке крайне романтично и изящно. Она недавно стала официально работать в театре; юная душа, освободившаяся от стен училища, была полна романтики. В замысловатом флакончике разливается её душа с ароматом магнолии — ей подарили этот аромат после спектакля, та главная солистка, что сегодня умрёт на груди Ромео. Та самая солистка, что не приняла скромную, но такую жгучую любовь крошки Рози. Та самая солистка, что точно не может любить девочку из кордебалета.

Солистка (её нужно нарекать Афродитой) столкнулась с Чеён в коридоре. Розовое сердце сжалось от одного только величественного вида этого прекрасного лица (по правде, жутко болезненного, но литературно прекрасного). Тёмные глаза смотрели осторожно, а в тонких руках какой-то флакон. Пока у Розе голова кружилась от аромата магнолии, глаза солистки забыто сверкали и тотчас потухали, словно что-то мимолётно приятное.

Ким чуть нервно, но нарочито, натянуто улыбалась протянула ей тонкую руку с флаконом духов (которые почти не использовались).

— Держи, я сегодня филантроп, — проговорила она, взгляд её казался немного нездоровым. Но для Чеён любой взгляд этой молодой женщины был вторым пришествием.

— Это... мне? Вы отдаёте их мне? Но почему?

Бровь солистки презрительно выгнулась, и хрупкое сердце Чеён потускнело.

— Ты просто первая, кого я увидела. Ненавижу магнолию, решила выбросить их, но... Джульетта во мне запела, почему бы не сделать что-то хорошее? Если это так проблематично, и ты не возьмёшь, то я пошлю доброту этой Капулетти к чёрту.

— Нет-нет, прошу вас! — она тотчас приняла подарок, посланный словно ангелом-хранителем. — Спасибо, правда. Я буду их беречь.

Джису словно не слышала ни единого её слова, она направилась дальше, и Пак решила, что должна выжать из этого момента всё возможное.