Бархатные реки

Глава 19

POV Пэ Джухён

Бегство — это не свобода.

— Где Чонгук? — обращаюсь к девушке, склонившейся в поклоне, не желая отвечать на мой вопрос. — Ты не понимаешь по-корейски? — отодвигаю стул и выхожу из-за стола, оставляя поздний завтрак не тронутым. Делаю шаги к девушке и приближаюсь к ней, поднимаю её голову за подбородок, так, чтобы видеть её глаза. — Не заставляй меня повторять вопрос ещё раз.

— Извините, госпожа, но господин Чон ничего не говорил, думаю, он скоро..., — начинает щебетать молодая горничная, пытаясь угодить мне. Она боится меня? Или же Чонгука?

— Ты думаешь? Лучше позови ко мне того, кто знает, — убираю свои пальчики с подбородка девушки, а она с лёгкостью выдыхает, видимо ощущает, как опасность отступает. Вся прислуга боится и уважает Чона, ко мне же никто не знает, как относиться. Здесь я словно экзотический хищник, за повадками которого все наблюдают, боясь ошибиться и попасть под руку.

Молодая горничная ещё раз кланяется и быстрым шагом исчезает из зала, скрываясь за дверью и оставляя меня одну. Снова одна в огромной золотой клетке, прутья которой даже распилить или погнуть нельзя. Хоть я привыкла к этому, но мысли о неизвестном завтра меня пугает.

Я ничего не знаю.

Кажется, в мире я осталась одна, словно все, кто мог мне помочь, исчезли. Новостей из дома нет, все забыли про меня. Неужели отец рад, что я дарю ему надежду на безопасность? Даже если так, то можно хотя бы прислать весточку, что будет давать мне силы на то, чтобы подниматься после падения.

А мама?

Сообщила ли ей семья Чон о моей уважительной задержке в Японии? Надеюсь, они придумали ложь, которая не расстроит маму. Потому что правда о том, что на меня было совершено нападение, может усугубить ситуацию, и здоровье матери сильно пошатнётся от таких новостей, а ей во время беременности нервничать нельзя.

Я противоречу сама себе? Да, Джу, ты это делаешь. Я хочу услышать родные голоса, но услышав их, смогу ли я скрыть правду и своё отчаянье, нарастающее каждый день.

Да или нет?

Скорее второй вариант, потому что я чувствую, что если меня коснутся ладони любящей женщины, все швы, что мне наложили на душу, начнут расходиться, выпуская всю боль и кошмар вместе с криком и слезами. Даже если я сильно хочу всё потопить в себе, это сделать нереально для меня.