- Я тебе лютики нарисовал...

Алые капли

Погода последнюю неделю беспрерывно менялась, метаясь от истерической бури до голубой небесной глади и тишины, будто являясь отражением души Сонхуна. Сону приходил каждый день, но он всё ещё не понимал, что чувствует, когда видит его. То, что было ясно точно - теперь его план утопить в себе всё живое ещё до конца жизни не имеет ни одной шанса.

Сегодня было спокойно: листья умиротворённо шуршали, шептались, птицы трещали и пели, как-то особенно пахло медовой липой.

Сонхун закрыл глаза, вздохнул полной грудью. Он чувствовал спокойствие, возможно даже большее, чем до появления Сону. Теперь он понимал, что будет дальше, а страх чувствовать что-либо постепенно рассеивался. Он ведь ещё не мертвец, он ещё живёт. Да, осталось не долго, но может всё же не так страшно выйти из нерушимой крепости души со стальными дверьми и последний раз насладиться утекающей сквозь пальцы жизнью. Последний раз заметить преломленные сквозь стекло лучи солнца, лениво плавающие на подоконнике тени листвы, последний раз прочувствовать вкус любимого миндального печенья, последний раз послушать тишину. Не тяжёлую тишину, гудящую в мозгу и сжимающую виски, которую он слышал все последние годы, изолировав себя от внешней жизни - «Какой теперь в этом смысл?» - а тишину природы, жизни.

Его мысли прервал Сону, тихо спрыгнувший с подоконника на пол. Взгляд приковали оголённые голени, по белой коже которых стекали алые капли. Колени разбиты в кровь.

- Ты где так умудрился?! - всполошился Сонхун.

- Клён упал во время бури, там вобще много повалило, вот...наткнулся.

- растяпа ты... - без эмоций на лице, но с такой заботой в голосе вздохнул блондин, - садись, надо обработать.

Он открыл свою тумбочку, куда раньше не заглядывал, однако содержимое которой знал наизусть. Антисептик, пластырь, бинт и вата.

- Сначала промыть бы...подожди, - Сонхун зашёл в малюсенькую ванную, больше похожую на кладовку, зашумела вода в кране. Он вернулся с мокрым полотенцем в руках, оставляя за собой воду через всю палату.

- Ты что?! Белым полотенцем... - начал было сопротивляться Сону, но было поздно - махровая ткань уже впитала в себя кровь, покрывшись красными разводами.

- Какая разница, выбросим его.

Сонхун, присев перед другом на колено, бережно вытирал испачканные ноги, аккуратно обходя ссадины, чтоб не причинить боль. Он был сосредоточен, не поднимая глаз на Сону, чьё сердце сейчас трепетало от неожиданной нежности. Он уже забыл об этих разодранных коленках, о том, как летел через поваленный клён, и как хромал, не обращая внимание на пульсирующую боль, пока заботливые руки обрабатывали пропитанной хлоргексидином ватой царапины, ассиметрично клеили пластыри, заматывали бинтом для надёжности.