Лалиса ему казалась особенной. Нежной, хрупкой, ранимой. Сколько ей лет? Тридцать максимум. А если приодеть, накрасить, так и за его ровесницу сойдет. Кожа у нее нежная, прозрачная, словно фарфор. Глаза особенные – чистые, открытые. И тело шикарное. Вроде свитер старый, а облепил каждый изгиб, словно вторая кожа. Грудь тяжелая, полная, ноги длинные. Хоть и под юбкой доисторической спрятала, а все равно видно, что лодыжки и колени стройные. Почему-то захотелось эту юбку задрать повыше и посмотреть на ее ноги полностью. В паху заныло, требовательно и неожиданно. Представил себе, как снимает с нее трусики и в горле начало драть, словно от жажды. Распустить бы ее волосы и зарыться в них пятерней, почувствовать запах яблока. Он был уверен, что у нее очень длинные шелковистые волосы. Сотовый затрещал в кармане, и Чонгук быстро ответил:
– Да, Пак. Что там у тебя?
– У нас проблемы. Мина менты замели, откупится надо.
– У Тэхёна бабки возьми, он у нас бухгалтер…
– Тэхён не отвечает. Его сотовый закрыт.
– Подожди, перезвоню.
Чонгук набрал номер друга, но там сработал автоответчик. Неужели с Миной до сих пор кувыркается? Чонгук усмехнулся. Мина хорошая девка, в постели – атас. Как-то и сам пробовал. Заводная, горячая. Такое вытворяет, что у мертвого встанет. Только не любил Чонгук наркоманок. Как увидел, что она кокс нюхает, так все желание и пропало вместе с эрекцией. Нарики – ходячие трупы, зомби. Для Чонгука она уже мысленно разлагалась, подсознательно чувствовал от нее трупный смрад. Больше он к ней не ходил, только к Сане.
Он перезвонил Паку.
– Давай через десять минут у набережной.
Я отворила дверь, сбросила туфли.
– Я дома! – провозгласила счастливым голосом, и тут же послышался топот ног. Минхёк чуть не упал, пыхтя от радости, и тут же обнял меня за колени.
– Мамулечка!
– Привет, зай, – послышался голос мужа. Телевизор смотрит. Судя по звукам – футбол. Значит, ко мне не выйдет, ужинать будет в зале. Ясно.
Я расцеловала Минхёка, присела на корточки.
– Как дела, солдат?
– Хорошо. Скучал по тебе.
– Ты – мамина радость.
Я обняла его, чувствуя неповторимый детский запах, поцеловала нежную шейку, а потом легонько укусила. Ванька взвизгнул, как поросенок.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Пусть меня осудят!
Fiksi PenggemarКогда я его впервые увидела, Жизнь моя на осколки рассыпалась. Пусть осудят меня, я предвидела, От него я до ломки зависима... Инна Ягубова, Ульяна Соболева Иногда любовь - как тяжелая болезнь, как наваждение и безумие. Страсть порой слепа и жестока...
