Пятьдесят Оттенков Серого. Елизавета | Ирина. |Part 1|.

Глава 1.

Я с отвращением смотрю на свое отражение в зеркале. Ну почему у меня такие волосы – они торчат во все стороны! И почему Веронике Кошкиной угораздило заболеть, а я мучайся!.. Теперь вместо того, чтобы готовиться к выпускным экзаменам, до которых осталось чуть меньше недели, я пытаюсь кое-как пригладить непослушные локоны. «Нельзя ложиться спать с мокрой головой, нельзя ложиться спать с мокрой головой», – повторив эту мантру несколько раз, я снова пытаюсь привести свои лохмы в порядок и в изнеможении закатываю глаза. Из зеркала на меня смотрит бледная девушка с темно-русыми волосами и голубыми глазами, которые слишком велики для ее лица. Единственный вариант – стянуть все в конский хвост на затылке: так хоть вид будет приличный.Ника – моя соседка по комнате. И как раз в тот день, когда у нее запланировано интервью для студенческой газеты с какой-то промышленной бизнесменшей, о котором я никогда в жизни не слышала, она свалилась с гриппом. Поэтому ехать придется мне. А у меня на носу экзамены, недописанное сочинение, и сегодня вечером я должна была работать, но вместо этого поеду за сто шестьдесят пять миль, в центр Сиэтла, чтобы встретиться с генеральным директором холдинга «Андрияненко энтерпрайзес». Таинственная мисс Андрияненко, выдающаяся предпринимательница и крупный спонсор нашего университета, человек, чье время исключительно ценно – гораздо ценней, чем мое, – согласилась дать Нике интервью. Невероятная удача, сказала она. Черт бы побрал ее общественную деятельность!Ника обосновалась на диване в гостиной.– Ир, не сердись! Я девять месяцев уговаривала её дать интервью. И еще полгода буду просить о переносе. К тому времени мы обе окончим университет. Как редактор, я не могу упустить такой шанс. Ну пожалуйста!Ника упрашивает меня хриплым, простуженным голосом. Как у нее это получается? Даже больная она прекрасна, как эльф: золотисто-рыжие волосы лежат волосок к волоску, а зеленые глаза, покрасневшие и слезящиеся, все равно сияют.– Конечно, я съезжу, Ника. Иди ложись. Тебе купить найквил? Или тайленол?– Найквил, пожалуйста. Не забудь взять мои вопросы и портативный диктофон. Тебе надо просто нажать на запись. Я потом расшифрую.– Я ведь ничего про неё не знаю, – бормочу я, стараясь подавить приступ паники.– У тебя есть готовые вопросы – это уже полдела. Иди, а то опоздаешь. Ехать далеко.– Ладно, иду. Ложись в постель. Я сварила тебе суп, разогрей попозже.Я смотрю на нее с нежностью. «Только ради тебя, Ника».– Хорошо. Удачи. Спасибо, Ира, ты, как всегда, моя спасительница.Я криво улыбаюсь и, взяв сумку, выхожу на улицу, к машине. Просто не верится, что я позволила себя уговорить. Впрочем, Ника уболтает кого угодно. Из нее получится отличная журналистка. Для этого у нее есть все данные: ясный ум, воля, напор, умение убеждать. А кроме того, она просто красавица и моя самая-самая любимая подруга.Рано утром я выезжаю из Ванкувера, штат Вашингтон, на трассу 1–5. Машин на дорогах пока еще немного, а в Сиэтле мне надо быть только в два. К счастью, Ника одолжила мне свой спортивный «Мерседес SLK». Вряд ли Ванда – мой старенький «Фольксваген-жук» – смогла бы одолеть это расстояние за такое короткое время. На «мерсе» ехать приятно: я выжимаю газ до отказа, и мили пролетают одна за другой.Я еду в штаб-квартиру глобальной империи мисс Андрияненко. Это громадное двадцатиэтажное офисное здание из причудливо изогнутого стекла и металла – утилитарная фантазия архитектора. Над стеклянными входными дверьми сдержанная надпись стальными буквами – «Андрияненко Хаус». Без четверти два – слава богу, не опоздала! – я вхожу в огромный, откровенно устрашающий холл, отделанный белым песчаником.Из-за стола мне приветливо улыбается привлекательная ухоженная блондинка. На ней потрясающий серый пиджак с белой блузкой. Выглядит она безукоризненно.– У меня назначена встреча с мисс Андрияненко. Ирина Лазутчикова вместо Вероники Кошкиной.– Одну минуту, мисс Лазутчикова. – Блондинка слегка выгибает бровь.Я стою перед ней страшно смущенная и жалею, что не одолжила у Ники пиджак и заявилась сюда в синей курточке. Я надела свою единственную юбку, коричневыесапоги до колена и голубой джемпер. По моим меркам, это очень элегантно. Заправляю за ухо выбившийся локон и делаю вид, будто мне совсем не страшно.– Мисс Кошкина назначена встреча. Пожалуйста, распишитесь здесь, мисс Лазутчикова. Последний лифт с правой стороны, двадцатый этаж.Блондинка любезно улыбается, глядя, как я расписываюсь: похоже, ей смешно.Она протягивает пропуск, на котором крупными буквами стоит «Посетитель». Я не могу сдержать глупой ухмылки. Ну конечно, у меня на лбу написано, что я просто посетитель. Таким тут не место. «И в этом нет ничего нового», – вздыхаю я про себя. Поблагодарив, иду к лифтам мимо двух охранников, одетых в черные, отлично пошитые костюмы. Они выглядят гораздо элегантней, чем я.Лифт с убийственной скоростью возносит меня на двадцатый этаж. Двери автоматически распахиваются, и я оказываюсь в другом большом холле – снова стекло, сталь и белый песчаник. Передо мной еще один стол и очередная блондинка в деловом черном костюме и белой блузке, которая, увидев меня, встает.– Мисс Лазутчикова, не могли бы вы подождать здесь? – Она указывает на ряд кресел, обтянутых белой кожей.За кожаными креслами – огороженный стеклянной стеной просторный зал для переговоров с длинными столом темного дерева и по меньшей мере двадцатью такими же стульями по бокам. За ними окно во всю стену, из которого открывается панорама Сиэтла до самого залива. Вид потрясающий, и я на мгновение замираю, очарованная. Здорово!Присев на кресло, достаю из сумки вопросы и еще раз их просматриваю, мысленно проклиная Нику за то, что она не дала мне хотя бы краткой биографии мисс Андрияненко. Я ведь ничего не знаю о человеке, у которого собираюсь брать интервью. Ей с равным успехом может быть и тридцать, и девяносто. Неизвестность жутко раздражает, и от волнения я начинаю ерзать на кресле. Никогда не любила брать интервью с глазу на глаз. Куда лучше анонимность пресс-конференций, на которых можно тихонько посидеть на заднем ряду. Если совсем честно, то мне больше по душе свернуться калачиком в кресле и углубиться в чтение классического британского романа, а не сидеть, изнемогая от волнения, в огромных прозрачных залах.Я мысленно закатываю глаза. Соберись, Лазутчикова. Судя по стерильной чистоте и современности здания, мисс Андрияненко должно быть немного за сорок: подтянутая, загорелая и светловолосая – под стать своим сотрудникам.Еще одна элегантная, безупречно одетая блондинка выходит из большой двери справа. Интересно, они тут все такие? Прямо как в Степфорде. Глубоко вздохнув, я встаю.– Мисс Лазутчикова? – спрашивает последняя блондинка.– Да, – хриплю я и прочищаю горло. – Да. – Теперь получилось немного уверенней.– Мисс Андрияненко сейчас освободится. Вы позволите вашу куртку?– Да, пожалуйста. – Я высвобождаюсь из жакета.– Вам предложили напитки?– Э-э... нет.Ой, кажется, я подставила блондинку номер один?Блондинка номер два хмурится и строго смотрит на молодую женщину за столом.– Что вы предпочитаете: чай, кофе, воду? – снова поворачивается она ко мне.– Стакан воды, пожалуйста, – бормочу я.– Оливия, будьте добры, принесите мисс Лазутчиковой стакан воды. – В ее голосе слышен металл.Оливия срывается с места и стремглав исчезает за дверью в противоположном конце фойе.– Прошу прощения, мисс Лазутчикова. Оливия – наш новый сотрудник. Прошу вас, посидите немного. Мисс Андрияненко примет вас через пять минут.Оливия возвращается со стаканом ледяной воды.– Прошу вас, мисс Лазутчикова.– Спасибо.Блондинка номер два, звонко цокая каблуками, марширует к большому столу, садится, и они обе погружаются в работу.Наверное, мисс Андрияненко берет на работу одних только блондинок. Я рассеянно размышляю, не противоречит ли это закону, и тут дверь кабинета открывается. Оттуда выходит высокий, элегантно одетый чернокожий мужчина с короткими дредами. Да, с одеждой я определенно промахнулась.Он поворачивается и бросает через плечо:– Гольф на этой неделе, Андрияненко.Ответа я не слышу. Он поворачивается, видит меня и улыбается, чуть сощуривая темные глаза. Оливия вскакивает и вызывает лифт. Похоже, она здорово в этом деле натренировалась. Инервничает даже больше, чем я.– Всего вам доброго, дамы, – произносит мужчина и скрывается за раздвижной дверью.– Мисс Андрияненко готова вас принять, мисс Лазутчикова, заходите, – произносит блондинка номер два.Я встаю и чувствую, что ноги у меня подгибаются. Стараясь справиться с нервами, хватаю сумку и, оставив стакан с водой прямо на кресле, направляюсь к приоткрытой двери.– Можете не стучать – просто заходите, – мило улыбается она.Я открываю дверь, заглядываю внутрь и, споткнувшись о собственную ногу, падаю головой вперед.Черт, ну нельзя же быть такой неуклюжей! Я стою на четвереньках в дверях кабинета мисс Андрияненко, и чьи-то добрые руки помогают мне подняться. Дурацкая ситуация. Я боюсь поднять глаза. Черт! Да она совсем молодая.– Мисс Кошкина. – Едва я поднимаюсь на ноги, он протягивает мне руку с длинными пальцами. – Елизавета Андрияненко. Вы не ушиблись? Присаживайтесь.Молодая, высокая и очень симпатичная. В великолепном сером костюме и белой рубашке с черным галстуком. У неё непослушные темно-медные волосы и проницательные серые глаза, которые внимательно меня разглядывают. Проходит какое-то время, прежде чем я вновь обретаю дар речи.– Нет, так получилось... – бормочу я.Если ей больше тридцати, то я – испанский летчик. Бессознательно я протягиваю ему руку. Когда наши пальцы соприкасаются, по моему телу пробегает странная, пьянящая дрожь. Я в смущении отдергиваю руку. Наверное, электрический разряд. Мои ресницы хлопают в такт биению сердца.– Мисс Кошкина заболела, я приехала вместо нее. Надеюсь, вы не возражаете, мисс Андрияненко.– А вы кто?В голосе слышна теплота. По-видимому, ситуация её забавляет, хотя трудно судить по невозмутимому выражению лица. Возможно, он заинтересован, но, главным образом, вежлив.– Ирина Лазутчикова. Я изучаю английскую литературу вместе с Никой, э-э... Вероникой... э-э... мисс Кошкиной.– Понятно, – говорит она просто. Кажется, на её лице проскальзывает улыбка, но я не уверена.– Присаживайтесь. – Она делает жест в сторону углового дивана, обтянутого белой кожей.Её кабинет слишком велик для одного человека. Напротив огромных, во всю стену, окон стоит невероятных размеров стол черного дерева, вокруг которого легко разместятся шесть человек. В таком же стиле журнальный столик рядом с диваном. Все остальное: потолок, пол и стены – белого цвета, за исключением висящей рядом с дверью мозаики из тридцати шести маленьких картин, составляющих один большой квадрат. Привычные, повседневные предметы выписаны на них так тщательно, что кажется, будто перед тобой фотографии. Все вместе смотрится потрясающе – аж дух захватывает.– Местная художница. Троутон, – поясняет Андрияненко, проследив мой взгляд.– Здорово. Удивительное в обыденном, – бормочу я, смущаясь и от её замечания, и от картин.Она склоняет голову набок и внимательно на меня смотрит.– Совершенно с вами согласна, мисс Лазутчикова, – произносит Андрияненко негромко, и я почему-то краснею.Если не считать картин, её кабинет – холодный, чистый и абсолютно стерильный. Интересно, это и есть отражение внутреннего мира Андрияненко, грациозно опустившуюся в одно из белых кожаных кресел напротив меня? Я встряхиваю головой, стараясь отогнать ненужные мысли, и достаю из сумки вопросы, которыми снабдила меня Ника. Затем пытаюсь подготовить к работе портативный диктофон. У меня ничего не получается, я два раза роняю его на журнальный столик. Мисс Андрияненко молчит и – надеюсь – терпеливо ждет, а я все больше волнуюсь и нервничаю. Когда же я наконец набираюсь смелости поднять на неё глаза, одна рука у неё расслабленно лежит на колене, а второй она обхватил подбородок, приложив длинный указательный палец к губам. По-моему, он пытается подавить улыбку.– Прошу прощения. – Уф, наконец-то получилось. – Я еще с ним не освоилась.– Не торопитесь, мисс Лазутчикова, – произносит Андрияненко.– Вы не против, если я запишу ваши ответы?– После того, как вы с таким трудом справились с диктофоном? Вы еще спрашиваете?К моим щекам приливает краска. Я моргаю, не зная, что сказать. Она, по-видимому, пожалев меня, смягчается:– Нет, не против.– Ника, то есть мисс Кошкина,говорила вам о целях интервью?– Да, оно для студенческой газеты, поскольку я буду вручать дипломы на выпускной церемонии.Ого! Для меня это новость, и я сразу представляю себе, как кто-то немногим старше меня, пусть даже суперуспешный, будет вручать мне диплом. Я хмурюсь, стараясь сосредоточить ускользающее внимание на более близкой задаче.– Хорошо. – Я сглатываю слюну. – У меня к вам несколько вопросов.Снова закладываю за ухо непослушный локон.– Я не удивлена, – невозмутимо произносит она. Да эта мисс Андрияненко просто смеется надо мной! Щеки у меня горят, я стараюсь сесть прямо и расправить плечи, чтобы казаться выше и уверенней. С видом настоящего профессионала жму на кнопку.– Вы очень молоды и тем не менее уже владеете собственной империей. Чему вы обязаны своим успехом?Она сочувственно улыбается, но выглядит немного разочарованным.– Бизнес – это люди, мисс Лазутчикова, и я очень хорошо умею в них разбираться. Я знаю, что их интересует, чему они радуются, что их вдохновляет и как их стимулировать. У меня работают превосходные специалисты, и я хорошо им плачу. – Она замолкает и внимательно смотрит на меня. – По моему убеждению, для того, чтобы добиться успеха в каком-нибудь деле, надо овладеть им досконально, изучить его изнутри до малейших подробностей. Я очень много для этого работаю. Решения, которые я принимаю, основаны на фактах и логике. У меня природный дар распознавать стоящие идеи и хороших сотрудников. Результат всегда зависит от людей.– Может быть, вам просто везло? – Этого вопроса у Ники нет, но он так заносчив!Я вижу, как в её глазах вспыхивает удивление.– Я не полагаюсь на случай или на везение, мисс Лазутчикова. Чем больше я работаю, тем больше мне везет. Все дело в том, чтобы набрать в свою команду правильных людей и направить их энергию в нужное русло. Кажется, Харви Файрстоун говорил, что «величайшая задача, стоящая перед лидером, – это рост и развитие людей».– А вы, похоже, диктатор. – Слова вырываются у меня прежде, чем я успеваю сдержаться.– Да, я стараюсь все держать под контролем, мисс Лазутчикова.В словах мисс Андрияненко нет ни капли шутки. Я гляжу на неё, она невозмутимо смотрит мне прямо в глаза. Мое сердце начинает биться чаще, я снова краснею.Почему я так смущаюсь? Может, из-за того, что она невероятно хороша собой? Или из-за блеска в её глазах? Или из-за того, как она касается указательным пальцем верхней губы? Лучше бы она так не делала.– Кроме того, безграничной властью обладает лишь тот, кто в глубине души уверен, что рожден управлять другими, – тихим голосом продолжает Андрияненко.– Вы чувствуете в себе безграничную власть?«Ну точно диктатор!»– Я даю работу сорока тысячам человек, мисс Лазутчикова, и потому чувствую определенную ответственность – называйте это властью, если хотите. Если я вдруг сочту, что меня больше не интересует телекоммуникационный бизнес и решу его продать, то через месяц или около того двадцати тысячам человек будет нечем выплачивать кредиты за дом.У меня отваливается челюсть. Потрясающая бесчеловечность.– Разве вы не должны отчитываться перед советом?– Я владелеца компании. И ни перед кем не отчитываюсь.Она кривит бровь, глядя на меня. Я снова краснею. Ну конечно, я должна была это знать, если бы готовилась к интервью. Но какая наглая!.. Пробую зайти с другой стороны.– А чем вы интересуетесь кроме работы?– У меня разнообразные интересы, мисс Лазутчикова. – Тень улыбки касается её губ. – Очень разнообразные.Не знаю почему, но меня смущает и волнует пристальный взгляд. В глазах Андрияненко мне чудится какая-то порочность.– Но если вы так много работаете, как вы расслабляетесь?– Расслабляюсь? – Она улыбается, обнажая ровные белые зубы. У меня перехватывает дыхание. Нельзя быть такой красивой. – Ну, для того чтобы, как вы выразились, расслабиться, я хожу под парусом, летаю на самолете и занимаюсь различными видами физической активности. Я очень богата, мисс Лазутчикова, и поэтому у меня дорогие и серьезные увлечения.Чтобы сменить тему, я быстро просматриваю вопросы, которые дала мне Ника.– Вы инвестируете в производство. Зачем?Почему мне так неловко в еёприсутствии?– Мне нравится созидать. Нравится узнавать, как устроены вещи, почему они работают, из чего сделаны. И особенно я люблю корабли. Что еще тут можно сказать?– Получается, что вы прислушиваетесь к голосу сердца, а не к фактам и логике.Она усмехается и смотрит на меня оценивающе.– Возможно. Хотя некоторые говорят, что у меня нет сердца.– Почему?– Потому что хорошо меня знают. – Её губы изгибаются в кривой улыбке.– Вы легко сходитесь с людьми?Я пожалела об этом вопросе сразу же, как только его задала. В списке Ники его не было.– Я очень замкнутый человек, мисс Лазутчикова. И многим готов пожертвовать, чтобы защитить свою личную жизнь. Поэтому редко даю интервью, – заканчивает она.– А почему вы согласились на этот раз?– Потому что я оказываю финансовую поддержку университету, и к тому же от мисс Кошкиной не так-то легко отделаться. Она просто мертвой хваткой вцепилась в мой отдел по связям с общественностью, а я уважаю такое упорство.Да уж, упорства Ники не занимать. Именно поэтому, вместо того чтобы готовиться к экзаменам, я сижу здесь и ерзаю от смущения под пронизывающим взглядом Андрияненко.– Вы также вкладываете деньги в сельскохозяйственные технологии. Почему вас интересует этот вопрос?– Деньги нельзя есть, мисс Лазутчикова, а каждый шестой житель нашей планеты голодает.– То есть вы делаете это из филантропии? Вас волнует проблема нехватки продовольствия?Андрияненко уклончиво пожимает плечами.– Это хороший бизнес, – говорит она, как мне кажется, не совсем искренне.Я не вижу тут никаких возможностей для извлечения прибыли, одну только благотворительность. Немного недоумевая, задаю следующий вопрос:– У вас есть своя философия? И если да, то в чем она заключается?– Своей философии как таковой у меня нет. Ну разве что руководящий принцип – из Карнеги: «Тот, кто способен полностью владеть своим рассудком, овладеет всем, что принадлежит ему по праву». Я человек целеустремленный и самодостаточный. Мне нравится все держать под контролем: и себя и тех, кто меня окружает.– Так значит, вам нравится владеть?«Тиран!»– Я хочу заслужить обладание, но в целом – да, нравится.– Вы суперпотребитель?– Точно.Она улыбается, хотя глаза остаются серьезными. Это расходится с её словами о том, что она хочет накормить голодных. У меня неприятное чувство, будто мы говорим о чем-то другом, только я совершенно не понимаю, о чем. Я сглатываю. В комнате становится жарко, а может, меня просто бросило в жар. Поскорее бы закончилось интервью. Ведь у Ники уже достаточно материала?.. Я смотрю на следующий вопрос.– Вы приемный ребенок. Как это на вас повлияло?Ой, какая бестактность! Я смотрю на Андрияненко, надеясь, что она не обиделся. Она хмурит брови.– У меня нет возможности это узнать.Мне становится интересно.– Сколько вам было лет, когда вас усыновили?– Эти данные можно почерпнуть из общедоступных источников, мисс Лазутчикова.Сурова. Я снова краснею. Черт! Конечно, если бы я готовилась к интервью, то знала бы её биографию. Быстро перехожу к следующему пункту.– У вас нет семьи, поскольку вы много работаете.– Это не вопрос. – Она не многословна.– Прошу прощения. – В её присутствии я чувствую себя нашкодившим ребенком. – Вам пришлось пожертвовать семьей ради работы?– У меня есть семья. Брат, сестра и любящие родители. Никакой другой семьи мне не надо.– Вы лесби, мисс Андрияненко?Она резко вздыхает, и я в ужасе съеживаюсь. Зачем я читаю все подряд? Как теперь объяснишь, что вопросы не мои? Ох уж эта Ника! Нашла что спрашивать!– Мисс Лазутчикова, а это уже личные вопросы. Не думаю, что захочу на него отвечать.

_______________________________
И так , глава составляет 2948 слов.

Продолжения следует...