Брелок

23

Телефон в кармане вибрирует от входящего звонка. Чонгук закатывает глаза, не настроенный на какие-то, даже короткие, разговоры.

— Ало?

— Чонгук-и, здравствуй.

— А, нуна, — понимающе выдыхает Чонгук, облокачиваясь на стену. — Привет. Чего звонишь?

— Чонхён трубку не берет, пытаюсь дозвониться до него второй день, — обеспокоенно сообщает женщина, и Чонгук хмыкает. Подумаешь, трубку не берет, первый раз, что ли? — Когда ты у него последний раз был?

— На выходных. Совсем в ничто превратился, дома срачельник, пытался прибраться, пока он дрых. Муж у тебя дерьмовый, — Чонгук говорит на выдохе, закуривая сигаретку. Поднимает взгляд вверх, рассматривая хмурое небо. Отвратительный день.

— Чонгук, он же твой брат. Следи за выражениями, ладно? Я старше тебя, — Кёнхи говорит недовольно, хотя слышно, как трясётся её голос. Чонгук хмыкает в очередной раз, прикрывая веки. Выдыхает дым через нос, довольствуясь щекочащему чувству.

— Прости, нуна, — не искренне.

— Можешь навестить его, Чонгук? Я переживаю.

— Возьми и съезди, — тихо огрызается, совершенно недовольный перспективой ехать к брату в квартиру.

— Он мне не открывает, ты сам знаешь. Я тебя, как человека прошу, Чонгук, не будь таким, — голос нуны звучит все тише с каждым словом.

— Каким — таким? — тихо смеётся, вызывая у Кёнхи отвращение. Спустя минуту докуривает сигарету, кидая под ноги. — Съезжу, коли просишь, Кики, — хочет уже сбросить трубку, как слышит детский голос. Боже, нет.

— Мам, это оппа? — девочка говорит откуда-то издалека. Чонгук закатывает глаза. Терпеть детей не может, сдалась ему эта племянница. — Оппа! — уже в трубку. — Когда ты придёшь в гости? — радостно и с надеждой спрашивает, вызывая усталый вздох.

— Не знаю, бульбазавр, — смягчает тон голоса. Всё-таки, это обычный ребенок, ему грубить точно не стоит. Да, дети шумные и раздражают, но это не повод вести себя совсем, как мудачьё. — Через две недельки, хорошо? Я обговорю этот вопрос с твоей мамой.

— Ну всё-всё, Йерим, твоему дяде нужно работать, — мать забирает телефон. Чонгук слышит это разочарованное детское хныканье и прикрывает глаза. Он сам прекрасно знает, что ужасный сын, брат и дядя. Так случилось, что родился он на какой-то своей волне, считая, что ему никто, кроме себя не нужен.