Герой туманной долины

1.4.

Он заставил себя замедлиться – еще чуть-чуть и сорвется с места, а прогулка превратится в очередную попытку убежать от мыслей.

Точно так же однажды он убегал из дома, пока Катарин спала, заглядывал в темные окна комнаты Камерона, прощаясь с другом и не думая, что вернется через трое суток, разревётся, уткнувшись носом в плечо тети, которая поймет, погладит его по спине и напоит горячим чаем с молоком, прежде чем отвесить шутейный подзатыльник и отправить в кровать.

Точно так же однажды в полночь он покупал билеты на ближайший рейс в Стамбул, намереваясь спрятаться в тесные улочки того и возвратить ему всю причиненную много лет назад боль.

Стамбул его боль не принял, отверг так же, как отвергали другие.

Все, кроме Камерона, который поднимал его с пола и поил ледяным пивом в три часа ночи. Все, кроме Лейлы Эллингтон и Кайла, которые звали его на вечерний чай и устраивали с ним мозговой штурм, помогая вытащить на поверхность ответы на вопросы, крутящиеся в подкорке. Все, кроме Катарин, с которой мысленно говорил до сих пор, зная, что та не отзовется, но будучи с ней честным все равно.

Шеннон шел быстро, тянул тлеющую сигарету, которая не хотела догорать, стряхивал под ноги пепел, вслушиваясь в крутящуюся на повторе песню в наушниках, слова которой давно перестал понимать. Смятая, кажущаяся бесконечной пачка и зажигалка, колесиком которой он играл, пытаясь задушить тревогу – только они, помимо тишины, были его постоянными ночными спутниками, прячущимися в карманах днем.

Он не смог избавиться от этой привычки так же, как не смог перестать летать по районам, когда темнота прибирала людей к рукам и дарила им сны.

Шеннон молча прикрикнул на себя, сбавил темп и пошел размеренно, думая о гвоздями прибитой к черепу изнутри мысли, что даже тех, кто есть рядом, не заслужил – был слишком тяжел для них и их жизнь лучше не делал. Что уж говорить о той, что нарушила привычный порядок вещей, ступив в его офис, сев напротив и протянув для рукопожатия руку, которую он не осмелился принять.

Он думал о Герде-Делле и тихо ненавидел того неизвестного, попивающего пунш в небесных покоях, что сжалился над ним, нажал на незримую кнопку и подарил ему маленькое чудо, которое в одночасье стало еще большим проклятьем.

Он уже рассказал о своей болезни однажды. Рассказал и был непонят, высмеян, опустошен неверием самого близкого человека – матери. Станет ли девушка с желто-оранжевой аурой исключением? Вряд ли.