«Смутное воспоминание»

Глава 21. Другой мир

Нойн накинул поверх пиджака длинное пальто, закурил дорогую сигару, подаренную А'ртуром на его прошлый день рождения, и вышел из комнаты, перед этим тщательно проверив дверной замок. На улице в начале ноября стоял жуткий холод, на деревьях еще оставались мокрые листья, пронзающий насквозь ветер сбивал с ног, пройти два метра и не промокнуть – казалось настоящим чудом. Нойн с трудом добрался до машины, потратил несколько минут на то, чтобы поднять складной верх автомобиля, и весь мокрый, злой и замерзший опустился на сиденье, надавив на педаль.

Фенниса не любила, когда Нойн уезжал в город во время непогоды. Ноябрь был одним из самых противных месяцев в году. Особенно мисс Эйденшвейн осторожничала во время туманов. Иногда было невозможно разглядеть сад во дворе, и пару раз в году Фенниса даже отменяла уроки астрономии и астрологии, боясь, что студенты просто не смогут добраться до башни.

Дорога до Лондона была пуста. Нойн попытался закурить еще одну сигару, но та из-за повышенной влажности только размякла в руках. Парень выругался и повысил скорость. Последние дни он раздражал сам себя. За то время, что прошло с момента его последнего разговора с Элизабет, он так и не смог найти разумного решения. Девушка продолжала пить элексир, что он ей дал, это было заметно по ее бледной коже, темным кругам под глазами и проявившейся худобе. Нойн понимал, что данная им смесь только забирала у Элизабет жизненные силы, еще немного – и девушка могла бы серьезно заболеть. Но иного решения Нойн не знал. Если Э'фису стала бы известна сила Элизабет, Фенниса тут же постаралась бы изолировать ее от остальных, принялась бы за свои старые эксперименты, пытаясь получить то, что ей было необходимо. Нойн не хотел, чтобы кто-то узнал их тайну раньше, чем он смог бы научить Элизабет контролировать свои силы. Делать этого в особняке было просто невозможно. Любые их странные встречи быстро бы заметили, у Феннисы возникли бы вопросы, и Нойну пришлось бы выдать свою единственную зацепку.

Он тоже искал ее. Девушку, которой являлась Элизабет. Он провел долгие ночи, представляя, как она наконец появляется здесь, стоит рядом с ним, и их магия, их общая магия, все меняет.

И вот она появилась – рыжая фурия с горящими глазами и жаждущая ответов. Вместо того, чтобы расположить девушку к себе и воспитать в ней ту, что была ему нужна, Нойн позволил Элизабет улизнуть, остаться свободной и независимой от его суждений. Теперь он наблюдал за ней издалека. Чем больше она улыбалась, тем меньше Нойн хотел использовать ее в своих целях, хотя, признаться, злить ее ему по-прежнему очень
нравилось. Она так забавно запрокидывала подбородок, задирая свой маленький носик, и осторожно выглядывала из-под длинных ресниц. В том, что Элизабет была той, кого они все так долго искали, – у Нойна не было никаких сомнений. Он понял это еще в тот момент, когда впервые увидел ее, идущую с Говардом по тропинке к лесу. Эта связь, что была между ними, больно отдавалась где-то в области груди. Нойн ощущал сильное желание притянуть ее к себе, дать способностям возможность проявить себя, а она смотрела на него с каким-то упреком и недоверием, словно не чувствовала ничего, что могло бы вызвать в ней хоть долю интереса к его персоне.