Под мятной чёлкой

ckitches

I thought that I’ve been hurt before But no one’s left me quite this sore
Your words cut deeper than a knife
Now I need someone to breathe me
back to life*

Звук стукающихся о рельсы колес разносится серенадой по всему вагону, отбивая известный лишь машинисту марш. За отражением рыжеволосого парня в окне мелькают запутанные схемы из проводов и труб, быстро уносящиеся вдаль. Одна лампа периодически мигает, словно в хоррор фильме, и вот-вот что-то должно случиться, но порой мы придаем значение вещам, которые такового не имеют.

Чимин в скромном одиночестве заполняет пустоту сладкой атмосферной музыкой, доносящейся из наушников-капелек. Гитарные аккорды нервными импульсами проходят по всему телу мурашками, ударяя в мозг. От яркого освещения на контрасте с темнотой улицы и мраком тоннелей, по которому несется поезд, слипаются глаза и подступает зевота. Парень облокачивается на перекладину головой, челка свисает вниз, обрамляя крылья носа и прикрывая промёрзшие до красноты щечки. Чимин хмурит лоб и морщит нос от соприкосновения с ледяной металлической поверхностью, затем его лицо вновь замирает в спокойной гримасе, и сон не заставляет себя ждать.

Парень просыпается от противного скрипа рельс и объявления конечной остановки во второй раз. Музыка давно перестала играть, и теперь вагон окончательно опустел — все давно разошлись, и Чимин следует их примеру. Поначалу сложно заставить себя пробудиться и подняться с нагретого насиженного места на пусть и не совсем мягком, но он соврет, если скажет, что неудобном сиденье. Рыжеволосый поправляет на шее развязавшийся по дороге шерстяной шарф, неприятно покалывающий кожу, разглаживает помятое пальто и выходит из поезда, провожая временный уют понурым взглядом.

Сейчас ему одному предстоит долгая дорога домой. А в дурную голову снова полезут воспоминания о расставании с девушкой и целая плеяда мыслей о никчемности и ненужности. Под диафрагмой противно все сдавит, и на рассыпавшееся сердце опять придется наложить швы.

Всю эту «дурь» Тэхен выбивал из него неделю, а может и больше, но когда целыми днями просиживаешь дырку в диване на кухне и заедаешь обиду самым дешевым тортиком из супермаркета, особо не считаешь количество потраченных в никуда дней и денег на сладости. Парень Тэ даже называл Чимина хомяком с надутыми щечками, вечно покрытыми крошками излюбленного Паком печенья. Но Чимину было так плохо, что он даже не обращал внимание на такого рода подколы, хотя на правду все равно не принято обижаться.