Fᴀᴛᴇ. Fʀɪᴇɴᴅs | D&J

• Cʜᴀᴘᴛᴇʀ 10 •

Юля Гаврилина

Несмотря на то, что сейчас середина дня, тяжёлые тучи не позволяют тёплым солнечным лучам дотянуться до особняка. Становится значительно прохладнее и в то же время по-настоящему уютно: подобная погода всегда заставляет меня чувствовать необъяснимый покой. В воздухе стоит небольшое напряжение из-за предстоящего дождя, о котором предупреждает гром, неторопливо раскатывающийся над тёмным лесом, и лошади, что неспокойно стучат копытами о землю. Когда краем глаза я замечаю сверкание длинной молнии, что касается горизонта, то смотрю в её сторону и вижу, как небо освещает очередная вспышка ярко-белого света.

Невольно обхватив себя руками, улыбаюсь после того, как Даня обнимает меня со спины, положив свои ладони поверх моих. Он оставляет мимолетный поцелуй на моих волосах.

– Тебе нравится ухаживать за лошадьми?
– Да.

Положив подбородок на моё плечо и лениво водя пальцами по моей коже, отвечает Даня.

– Прадед со стороны моего не родного отца занимался разведением лошадей разных мастей, а его старшая дочь, Кэйт участвовала в скачках. Долгое время это было семейным делом, которое раньше приносило небольшой достаток, но со временем благородных людей, стали интересовать автомобили, яхты и самолёты, нежели лошади.
– Поэтому твоя семья занялась продажей техники?
– Да, мы создаём двигатели для этих же автомобилей, роботов для других компаний.
– Звучит довольно интересно.

Даня молча кивает, задумчиво глядя на коричневато-чёрную лошадь. Замираю, рассматривая его чуть нахмуренные брови и голубые глаза, которые выглядят настолько ясными, что кажутся неподходящими для этого мрачного дня и в особенности для поместья Милохиных. Если бы я не знала Даню достаточно хорошо, то даже не задумалась бы о том, что он не вписывается в это место: элегантная одежда на нём прекрасно подходит к интерьеру дома, а его манеры, что в действительности никогда не были свойственны ему, иногда настолько сильно соответствуют тому поведению, которое от него ожидают здесь, что меня это начинает настораживать. Я хочу видеть его другим, прежним, как бы эгоистично и неправильно это не звучало. Даня всегда говорил, о чём думает, и всё же сейчас он молчит, подобно мне замыкаясь в себе. Наблюдая за этим, я понимаю, что нуждаюсь в том, чтобы мы делились друг с другом всем, абсолютно всем, что происходит в наших жизнях, но в то же время не могу рассказать ему, о чём беспокоюсь: язык просто не слушается меня, становясь непривычно тяжёлым.