Усмири мой пыл

26. Извинения.

Nik Leevs.

Кэтрин отключилась, а меня трясло: настолько, что казалось, будто земля уходит из под ног. Я старался привести ее в чувства, но в место этого из ее носа хлынула кровь. Снова.
***
—Ну что, как она? - вдруг подпрыгнул с больничной скамейки я.

—Могло быть и хуже: внутренние гематомы. Мы сделали снимки, но это не все, нужно подписать согласие на полный медицинский осмотр.

—Хорошо, - беру листок и ручку, которую мне протягивал Джош - глав. врач моей больницы.

—Подлатаем девчонку за неделю, а вы езжайте уже домой, я вколол ей снотворного, она будет спать до утра, тогда и приедешь.

—Не могу я уехать, пустите меня к ней в палату. - отдаю бумажку, на которой был моя подпись.

—Так не положено же, - отнекивался Джош.

—Ты, мать его, забыл кто я?

—Хорошо, извините, проходите в ее палату. - Указывал мне на дверь VIP палаты.

—Джош, прости, нервы ни у черту.

Она спит. Я наблюдаю. За этой картиной я готов наблюдать всегда. Но есть "НО" ее сон отнюдь не спокойный, болезненный и непременно несчастный. Я - тому причина. Я мог бы упасть на колени, если она не простит меня, мог бы склонить весь мир к ее ногам, лишь бы простила. Лишь бы я не навредил нашей любви.

Всю ночь я не смел оторвать от нее глаза, не смел прикасаться. Она - хрустальная куколка в неумелых, незнающих ласк руках - моих. А я - то самое чудовище, которое приходило в ее детские сны каждую ночь.

—Доброе утро, - своим прокуренным голосом бормотал я, когда увидел, что Кэтрин открыла глаза.

—Что ты тут делаешь? - Негодующе спрашивла она. - Разве я тебя приглашала? - у нее пересохло горло, я слышал это.

—Попей, - приподнял ее, дав попить. - Что у тебя болит?

—У меня болит все! Это ты меня ударил, теперь представь: что с Леамом!? - кричала она, держа в руках стакан.

—Что ты про него начала!? Любишь его?

—Я думала, нет, я верила, что ты изменился, что ты стал именно тем, кто мне нужен, но как это всегда бывает: человеку не свойственны изменения. Уходи, Ник.

—Кэтрин, я не хотел, - говорил я, а дальше тишина: никто из нас не знал, что говорить в таких случаях.

Я лишь заметил, что она плачет, это повергло меня в шок.

—Не плачь, молю. - Ведь я не выживу. - Я так тебя люблю, Кэтрин. Ты, мать его, даже не представляешь. Я признаю, что мои поступки зверские, не человеческие. Мне нужно измениться, - я беру ее маленькую ручонку в свою, - помоги мне это сделать.

Она сжала губы, и тут же произнесла: —Поцелуй меня, - мне больше не нужно изъясняться, она поверила. Поверила, что я изменюсь. И я сделаю это. Изменюсь.

Большим пальцем вытираю слизинки, не готов от нее отстраниться, это делает она.

—У тебя болит что - то? - интересуюсь я.

—Нет, ничего не болит, - изъяснялась любимая.

—Это, наверное, хорошо. - Она продвинулась правее и рукой похлопала рядом с ней: нужно лечь рядом, я покорно выполняю ее указание: снимаю обувь и ложусь, стараясь занять как можно меньше места.

Совсем не вовремя зазвонил мой телефон. Адам. Не хочу брать, а надо.

—Да, я слушаю.

—Ты тварь, - по голосу слышу, он пьян. - Ты, мать его фактически убил моего брата, - резко встаю с больничной койки и выхожу из палаты. - Из - за тебя его сбила машина, сученыш.

—Я по-твоему силой мысли ее вызвал?

—Его организм не справился из - за того, что ты избил его.

—Ты тоже там был, мог бы заступиться за братика. Но деньги же оказались важнее.

—Как там Кэтрин? Я уверен, она скоро заживёт по-новому, - понял, что он вполне вменяемый.

—Хоть слово еще лишнее скажи, говорить будет нечем. Отключаюсь. - И я бросил трубку. Леам мертв. Возвращаюсь в палату.

—Все хорошо? Ты так резко вскочил. - Взволновано спрашивает она.

—Да, да. Все супер. - Ложусь к ней. Рядом. Навсегда. —Я тебя люблю, - прижимаю ее крепче к себе, - тебе не больно?

—Нет. Все хорошо. - Она тоже обнимает меня.

Иногда нам нужно вылечиться: нет, мы не больны. Если только  любовь - не болезнь.