Кристофер - новообращённый ангел, который часто сует нос туда, куда не надо. «Любопытство кошку сгубило» - вот что характеризует его. Он попался в сети любви и теперь не знает, как покинуть этот плен. Да и нужно ли?
Хартманн - падший ангел, недавно...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
И вот судьба
Свела их вместе вновь.
И даже древняя вражда
Не помешала сердцу обливаться кровью.
***
Хартманн распахнул голубые глаза и обернулся на мягкий голосочек ангела. Он был тихий, удивлëнный, ели слышный, почти что шëпот, но достаточно громкий, чтобы его услышали. Это был тот самый голос Криса, тот самый сладкий тембр, что являлся усладой для ушей демона, что, как он узнал из собственного опыта, придавало сил. И трепет уже бурлил в Харте: сильно, с неимоверной тоской, но той самой, что не причиняла боль, а наоборот лечила своими наказами. Боль вместо того чтобы задевать за живое, или наговорить каких-то гадостей, или насмехаться, кричала громко, отчаянно и даже с мольбой: «Как ты можешь сдаваться?! А ну встань живо, тряпка!»
И Хартманн встал.
«Да, — думал он неосознанно, когда услыхал вновь такой желанный голос, — ради этого, ради него нужно и бороться, и жить, и умирать, потому что он того стоил. Кристофер стоил всего: всех усилий, страданий, мучений, потому что он — единственный мой смысл существования, и другого просто быть не может»
Это была такая странная мысль, несвойственная ему, Хартманну, тому, кому не приходилось слишком долго размышлять над чем-то, над смыслом жизни, над его существованием. Он принимал всё как должное: это было, есть и будет — зачем рассуждать о каких-то принципах, понятиях, для чего он живёт? Разве жизни самой по себе не было достаточно? К тому же, это были те вопросы, на которые ему никто не ответит, не так ли? Так и смысл был от них? Никакого.
Но сейчас Хартманн понял, хотя не искал ответов. Голос куколки (но мог ли он так его называть после того, что он сделал, после того, что произошло?) дал ему понимание. Ангел лишь назвал его по имени, неуверенно, стеснительно и кротко, но этого было достаточно: Харт так долго не слышал его, что успел позабыть (к его собственному сожалению) и его тембр, и тон, и то, сколько он на самом деле значил для него.
