Дженни смотрела на след от сигареты, потушенной о кожу на гладком запястье, и могла только улыбаться, но глаза не поддерживали движения губ — из них катились злые слёзы.
Этот Мин Юнги со своим другом Пак Чимином снова ударили её, касались своими нечистыми пальцами, выполняя свой привычный ритуал — унижение девушки, которая не могла никак ответить. Слишком беззащитная. Слишком невинная. Слишком уж хочется до неё дотронуться, ударить, придушить.
В школе часто бывают такие девочки: с виду сучки, но как снимают пиджаки, находясь в блузе с коротким рукавом, так сразу обнажаются старые шрамы, а на физкультуре они уж точно не переодеваются, потому что на животе вырезаны канцелярским ножом слова «потаскуха», «шмара». Дженни не была такой, но и не могла сказать слова против, лишь выдыхала, когда внимание насильников переключалось на кого-то другого, когда смеялись над кем-то другим, когда били кого-то другого. Потому Ким и смеялась, когда одноклассники окружили Лису, вторила их проклятиям и знала, что с ней сделают после уроков.
Чимин потом, душа Дженни, говорил, что с Манобан хорошо поразвлекались, а вообще, ему и Юнги завидно, что они не могут Ким просто-напросто изнасиловать, да так, чтобы та не стояла на ногах. Только вот девушка лишь улыбалась — она перестала реагировать на боль и чувствовать её ещё два месяца назад.
— Синяки откуда? — спросила как-то грубо мама, держа её за запястье.
— Я упала, честно, мам, — и загородилась ладонями, будто они спасут от гнева родительницы или Юнги с Чимином, и это действие было настолько привычным, что мама ужаснулась, зажала рот рукой.
— О господи, Дженни!
Дженни, сидя за партой, перелистывала страницы тетради в бурых пятнах застывшей крови и время от времени оглядывалась по сторонам. Рядом сидела Лалиса Манобан, вся серая, безжизненная, с синяками на шее и руках, и Ким ничего не говорила ей — просто протянула записку со словами «Ты не одна такая». Только вот иностранка даже не взглянула на послание, разорвала его нервными тонкими пальцами, смахивая бумажки прямо на юбку школьницы.
Всем всё равно.
Дженни верила в собственное бессилие и знала, что она никому помочь не сможет, как и ей никто никогда не мог помочь. Расфокусированный взгляд скользил по лицам одноклассников, которые будто бы планировали на кого-то напасть снова, избить пустыми фразами и оставить умирать в подворотне. Юнги ткнул её в бок ручкой, а потом, намотав прядь волос на палец, промурлыкал:
