Крик, потонувший в хохоте, раздался по всему коридору, и каждый, кто был одноклассником этой парочки, знал, кто это. Ким Джису и Ким СокДжин. Жертва и насильник. Девушка, пытавшаяся не слушать парня, и парень, изо всех сил оскорбляющий девушку.
Джису была из того рода старшеклассниц, что всегда приносили с собой путающиеся провода наушников, втыкала их в уши и на протяжении всех перемен слушала музыку, стараясь не слышать того, как к ней обращаются. Отреагировала на положенную на плечо руку — проиграла. Повернулась на брошенную метко в плечо бумажку — проиграла. А если всё умудрилась сделать одновременно — малышка, ты прекрасно сорвала джек-пот, но не стоило стараться — ты всё ещё ёбаная дура, у которой вместо мозгов масло.
— Да, я тварь, просто отстань уже, — автоматически говорила Джису прямо в лицо Джина, но он не реагировал на такие проигрыши, смеялся, говорил, что грош ей цена за такое представление, уж лучше пусть сдохнет, чем бросается такими фразами.
Джин набрасывался с новыми фразами, потоками оскорблений — Джису позорно плакала в туалете и мечтала о невидимости, смывала воду и делала вид, что всё хорошо, что это слёзы радости, ведь жить в этом мире, где есть Ким СокДжин и такие же, как он, твари, — это круто, прикольно, весело. Так же больше никто не живёт, да? Ни у кого же больше таких взявшихся из ниоткуда врагов нет, да?
Вопросы без ответов постоянно заполняли голову, как и голоса, проникающие даже в кошмары: «ты ничтожество», «была б моя воля, я б издал указ, чтоб тебя можно было убить». А всё из-за чего? Просто однажды сказали, что если бы красавица-заучка и великий красавец Ким СокДжин были вместе, они были бы самой красивой парой. Только вот никто не знал, что Джин точил зуб на Джису, ведь не просто так они были красивы.
Они были сводными братом и сестрой.
Отец Джина изменил его матери с мамой Джису и родилась девочка, но кто же знал, что дети поступят в одну школу, вырастут вместе и будут посещать один и тот же класс. Яд, распространившийся по коже и под ней, не давал Джину покоя, заставлял рычать, ненавидеть собственных родителей за тайну, а больше всего — одноклассницу, плод греха, которую хотелось не просто ударить, а по-настоящему убить, растерзать.
— Твоя мать — ёбаная шлюха, — выплюнул он как-то девушке прямо в лицо, когда она стояла, прижавшись к подоконнику. — Спроси у неё, как ты родилась — думаю, поймёшь всё и перестанешь делать такое лицо в моём присутствии.
