Гретель спала в постели, когда отец с Гензелем вернулись домой. Она приболела из-за холода и сырости в доме, и постоянно кашляла. Когда Гензель вошёл в спальню, сестра проснулась.
- Гензель, - сказала она.
- Привет.
- Маргарет сказала, что отдаст меня Кукольнику, если я и дальше буду болеть и ничего не делать.
"Вот же старая..."
- Я не позволю ей этого сделать, - сказал Гензель.
- Кукольник страшный, - сказала Гретель, не переставая шмыгать носом и кашлять. - не хочу, чтобы меня отдали...
- Всё будет хорошо. Смотри-ка что я принёс!
Он достал из кармана спрятанный кусок хлеба. При виде еды Гретель заметно оживилась. Голодная боль в его желудке тоже, он вспомнил, что ничего не ел с самого утра. Отломив кусок побольше, Гензель протянул хлеб ей.
- Ешь.
Гретель выхватила кусок, но перед тем как есть посмотрела на него:
- А как же ты?
- Ничего, я ел утром. А тебе нужны силы, чтобы пойти на поправку.
Гретель улыбнулась так, что в груди у него потеплело. Она очень похожа на маму. А точнее, она была её маленькой копией. Скорее всего, эти мысли тоже не давали Гензелю позволить потерять её.
"Я не хочу, чтобы это повторилось. Я не хочу потерять того, кого люблю, снова."
Поэтому был готов убить любого, кто притронется к ней. Даже если это будет Маргарет.
Они закончили с едой. Гензель как будто ничего и не ел вовсе, голод никуда не ушёл. Убедившись, что отец с мачехой не следят за ними - оба были в своей комнате - мальчик закрыл дверь их комнаты и отодвинул тумбочку возле кровати в сторону, в стене за ней находился выпирающий кирпич. Вытащив его, он достал из "тайника" металлическую потертую шкатулку с деньгами. Туда же, к остальному накопленному, положил заработанные за сегодня гроши, после чего снова спрятал "тайник" с деньгами за кирпич, а тумбочку вернул на место.
- Сколько там уже? - шёпотом спросила сестра. - наверное, уже миллион.
Гензель улыбнулся.
- Нет, не миллион точно. Всё ещё не хватает на два билета в Верхний город.
- А сколько нам ещё нужно?
Гензель мысленно посчитал.
- Ещё немного. И мы сможем уехать отсюда навсегда.
Гретель снова улыбнулась, и мальчик на мгновение забыл о голоде и кошмаре, который увидел сегодня в Центре.
- Расскажи про Верхний город немного, - попросила Гретель, устроившись в кроватке по удобнее, словно ребенок, который ждет от родителя сказки на ночь.
- Ничего нового я не расскажу, ты же знаешь...
- Но мне нравится слушать про него. Это отвлекает. Мама же оттуда, верно?
В эти моменты Гензель видел в Гретель себя, когда был намного младше, и так же умолял маму рассказать перед сном про чудеса Верхнего города. Про доброго Короля, который защищает свой народ, про волшебников и рыцарей, сражающихся с чудовищами. Всё это помогало ему отвлечься от ужасов за окном их захудалой квартиры, от пьяных криков соседей за тонкой стеной, отдаленного эха выстрелов в переулках... Он будто слушал волшебную сказку на ночь, и верил в чудеса, хоть и не надолго.
- Да, наша мама родилась в Верхнем городе. - Гензель уселся на кровать, и по ногам его пробежала приятная дрожь. Он только сейчас заметил, что был на ногах с самого рассвета. - Это самый промышленный и чистый город на Свете. Там дети ходят в школу, получают хорошее образование и работу, за которую им потом хорошо платят. Король даёт своим подданным всё необходимое. Его рыцари - самые смелые и сильные воины. Говорят, при своём дворе Король держит даже волшебников, хотя все думают, что это выдумки, ведь волшебников давно никто не видел.
- А почему эти волшебники, если они такие хорошие, не сделают наш мир лучше?
Иногда дети задают очень правильные вопросы. И Гретель не исключение.
- Я думаю, это зависит не только от них. Но и от людей тоже. Люди в страхе гораздо опаснее всяких волшебников.
Гретель задумалась и как-то поникла. Брат решил отвлечь её:
- Ещё там много красивых домов, ярмарок, где продают конфеты, леденцы и карамельные яблоки.
- Ух-ты! - вырвалось у Гретель. - вот бы попробовать хотя бы кусочек.
- Да уж, это точно. Я сам не пробовал, но мама рассказывала, что это такая сладость. И она очень вкусная.
- Вкуснее хлеба?
- В тысячу раз.
Глаза Гретель заблестели от восторга.
- И когда-нибудь мы будем там жить, Гензель?
- Да, когда я накоплю нужную сумму, я куплю нам билеты до Верхнего города. Они очень дорогие, но я уже давно откладываю, и скоро у нас это выйдет. Нам даже хватит денег, чтобы снять квартирку на первое время, пока я не найду себе новую работу.
- И я тоже найду работу, и мы будем вместе жить, и есть сколько хотим сладостей. И папу возьмём с собой.
- Ложись отдыхать, Гретель. Уже поздно.
Гретель снова улеглась. Брат накрыл её одеялом. Гретель елозила в кровати, но вскоре засопела во сне. Спать не хотелось, и Гензель, привалившись к стене, прислушивался к голосу отца в соседней комнате.
- Маргарет, куда делись деньги? Ты снова ходила в то место?
- Я взяла совсем не много, - отвечала мачеха, - ты ведь знаешь, что я не могу без уколов.
- Они убьют тебя! Ты сама говоришь, что нам нечего есть, и тратишь последние деньги на эту дрянь!
- Мне так легче, отвали от меня!
Отец больше ничего не говорил. Это было бессмысленно. Гензель тысячу раз спрашивал его, почему они просто не выкинут Маргарет на улицу? Без неё им было бы легче жить. Она портила их жизнь, отравляла её своим присутствием. Отец каждый раз отмалчивался или менял тему.
После смерти мамы он тоже изменился. Широкую улыбку сменила мрачная, ничего не выражающая гримаса. Огонь радости в больших голубых глазах погас и стал безжизненным.
И вот он привел в их дом Маргарет. С её приходом в доме повисла напряженная атмосфера. Она сразу невзлюбила детей, как какую-то преграду на пути к благополучной жизни. Без них...
Но отец любил её, и закрывал глаза на все её выходки. Маргарет и раньше, до знакомства с отцом, кололась этой "дрянью", которой люди Кукольника торгуют вниз по улице. Кукольник, словно огромный паук, растянул по всему городу свою черную липкую паутину, и ждал, когда мошки залетят в неё. Многие губили в "паутине" свои жизни, тонули в долгах, взамен на капельку счастья и наслаждения.
Маргарет называла это " маленькой слабостью". Сначала отец не обращал внимания на её зависимость. "Мы живём в трудное время, - говорил он, - и у каждого свой способ бороться с печалью и ужасом." Всё это продолжалось до тех пор, пока Маргарет не стала таскать деньги из семейной заначки. Отец сразу же обратил на это внимание. Наступила череда постоянной ругани и ссор. Маргарет каждый раз закатывала истерики отцу. И именно тогда мачеха предложила продать Гретель Кукольнику. В его заведение, похожее на цирк, забирали красивых девушек, откуда они не возвращались. До сих пор отец сомневался в подобном решении, ведь в глубине души он любил и жалел детей. Но с другой стороны, аргументы Маргарет были куда весомее любви: голод, страх и смерть на улице. Все эти мысли мучили его днём и ночью, не давая покоя и сна, и Генз часто ловил на себе его задумчивый потухший взгляд. Этот волчий отчаянный взгляд загнанного в угол зверя. Его тело, раньше сильное и могучее, истощил постоянный голод. Тех кусков, что он съедал во время обеда, едва хватало, чтобы не умереть, но от голода они не избавляли. Гензель знал, что однажды их отец сломается. Что не сможет бороться со страхом голодной смерти, или того хуже, кошмаром остаться без крыши над головой.
Ругань за стенкой смолкла. Проглотив невесомый кусок затвердевшего, как сухарь, хлеба, мальчик лежал возле спящей Гретель, и прислушивался. За окном послышался стрекот и шипение, словно бы по улицам передвигались огромные пауки. Никто не знал, что они такое, и каким образом Кукольник затмевает им мозги, делая из них послушных марионеток.
Они просто были, как и весь Нижний город. Кукольник и марионетки были неотъемлемой его частью.
В коридоре послышались шаги, и Гензель в последний момент успел укрыться одеялом с головой и сделать вид, что спит. Дверца их комнаты слегка приоткрылась, вылив из коридора лучик света газовой лампы. Затем дверца осторожна прикрылась.
Голоса за стеной соседней комнаты стали более приглушенными, и Гензель, встав с постели, припал к щели ухом плотнее.
