ivy | dark mafia romance

5

"God, I have my father's eyes, but my sister's when i cry"

***

Никколоза никогда не любила свою мать и никогда не любила своего отца. Когда мистер Мансини умер, она почувствовала облегчение, а потом и страх того, что могло настигнуть ее и их семью. После смерти мистера Мансини все долги семьи, которые накопились, легли на плечи госпожи Мансини и ее дочерей. София Мансини - женщина самолюбивая и гордая - сразу решила выдать одну из своих дочерей замуж.

И тогда появился Дон Альберто Барзини, решивший, что хочет женится на Наталлине - младшей сестре Никколозы, которой на тот момент было семнадцать лет. Она была ребенком, совсем мала для свадьбы с взрослым Доном. Но миссис Мансини было все равно на морали, главное, что эта свадьба была бы удачной.

Нати проплакала всю ночь, обнимая Никколозу. Она не хотела замуж за старика, не хотела становиться разменной монетой в руках их матери, а Никколоза не знала как ей помочь. В тот момент она впервые не смогла найти ответ и решить проблему младшей сестренки, поэтому та сама его нашла.

Через два дня Наталлина исчезла; вся ее одежда, личные вещи, абсолютно все ушло с ней. Она оставила лишь записку Никколозе. Единственное, что от нее осталось.

Никколоза прошла к своему тайнику: маленькая деревянная шкатулка, которая открывалась с помощью ключа. Ключ она хранила под простынями, там никто не стал бы искать его, а когда горничные пришли бы застелить ей новую постель, она бы просто достала его оттуда заранее.

Достав письмо, на котором уже были следы от пролитых слез, Никколоза уселась поудобнее на полу, опираясь спиной на кровать и стала перечитывать слова, написанные Нати.

"Моей милой сестре,

Нико, я знаю, что если ты читаешь это, значит я все же решилась на все, что планировала с того момента как мама сказала про предложение Дона Барзини. Многие бы обрадовались, знаю, но и ты знаешь какой печальной я была. Прошу, умоляю, не вини меня, я не могла по другому. Не могла. Может, я трусиха, эгоистка, не знаю. Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня, Нико. У меня не было другого выхода, у тебя не было плана, и я придумала его сама. Я в безопасности, не беспокойся. Если, конечно, ты волнуешься обо мне. У меня есть крыша над головой, есть еда. Я пишу это за несколько часов... ты знаешь до чего. И если вдруг тебе интересно, как я могу быть уверена в том, что со мной все в порядке и есть крыша над головой: мне помог очень дорогой человек. Нико, прошу прости меня за это, прости умоляю. Мое сердце всегда бьется в ритме твоего, ты моя сестра и всегда ею будешь. Люблю тебя до Луны и до Сатурна.

Твоя виноватая младшая сестренка, Нати."

Когда Никколоза дочитала письмо, она поняла, что с трудом видит. Слезы накопились в ее глазах, а некоторые капли уже успели упасть на и так поврежденную бумагу. Она быстро спрятала шкатулка, поставив туда письмо, чтобы оно не испортилось. Не сдержавшись, она начала плакать - тихо, чтобы никто не слышал. Она заткнула рот подушкой, чтобы всхлипы не пронеслись по особняку и плакала.

Но дверь ее спальни отворилась, и она испуганно посмотрела в ее сторону. Там стоял Данте. Никколоза попыталась быстро стереть слезы, чтобы он ничего не увидел, но было поздно.

— Мне должно быть все равно, - сказал Данте. В его глазах был холод и безразличие, а голос отражал все тоже самое, что и глаза.

Племянник мужа собирался выйти, но что-то остановило его у двери. Он стоял так мгновение, а потом закрыв дверь вошел в спальню.

— Что-то случилось? - было такое ощущение, что его реально это волновало.

Никколоза молчала, глядя на него. Она не могла ничего сказать. Данте сделал шаг к ней, а потом остановился, сбитый столку.

— Если тебя кто-то обидел, так и скажи, я все улажу. - Данте замолчал, сглатывая, и словно не веря, что сказал это.

— Все в порядке. - сухо ответила Никколоза, пытаясь сделать голос ровным. — Меня никто не обижал, благодарю, что поинтересовались.

Настала неловкая тишина. Никколоза думала, что сейчас-то он и уйдёт, но Данте не собирался уходить. Он стоял посреди спальни: высокий, занимающий все пространство, что становилось трудно дышать.

— Могли бы вы меня оставить одну? - голос Никколозы разрезал тишину в комнате.

Этой просьбой она застала его врасплох: это былпервый раз, когда она о чем-то попросила его. И почему-то он готов был в тот же час исполнить ее просьбу.

Не сказав ни слова, он вышел из ее спальни, оставляя невестку одну со своими мыслями.